Однажды в Челябинске. Книга первая - Петр Анатольевич Елизаров

— Сегодняшняя ночка без сна…

— Я только за!

— Тебя не смущает, что их аж трое. Мне вот некомфортно.

— Тебе же сказали, — ответила Амира, — к кому ты можешь обратиться в случае опасности. Это их точно остановит, — прихорашивалась Амира.

Я же отправился на заключительную инспекцию. Все спокойно — аж подозрительно. Напоминает сон-час в детском саду: воспитатель уходит, а дети начинают шуметь, бегать, прыгать и так далее. А сегодня ничего такого: некоторые укладываются, кто-то уже лежит. Вопросы возникли к Митяеву, Зеленцову и Брадобрееву — они до сих пор не застелили свои кровати, отчего получили замечания от меня. Хотя я сам свою еще не застелил. В целом я удовлетворился обходом и скомандовал всем спать, ибо завтра: ранний подъем, тренировка и первая игра. Все уже привыкли к такому режиму, но лишняя встряска никогда не помешает.

В 22 часа вечера, как и обещано, двери в центральный холл закрылись на ключ. На этаже воцарился покой. В тишине вентиляция шумит громче обычного. На пустой кухне потрескивают включенные светильники. Возвращаясь к себе, я приметил, что свет в комнате Светы и Амиры еще горит. Странно. Главное, в моей зоне ответственности все улеглись.

Я вернулся в нашу комнату. Степанчук тем временем уже отправился в мир сновидений. Очень хочется спать, но не сделать несколько записей в свой дневник я не мог. Тезисно зафиксировав на бумаге события дня, я ради интереса перелистнул ежедневник на случайную страницу и прочел то, что выпало, попутно укладываясь:

«…плюхнулся на стул да стукнул двумя руками об стол. Закрыл глаза — тишина вокруг ласкала уши. Но… тонкой раздражающей нитью из раздевалки доносились разговорчики хоккеистов, пришедших на тренировку. Я зажмурил глаза посильнее и решил внушить себе, что это не разговоры, а капельки дождя, барабанившие по окнам. И ведь поверил — верил и не замечал, как в коридоре мимо дверей сновали хоккеисты с баулами. Хотелось спать. Стоило усесться поудобнее, как кресло подо мной несчастно заскрипело.

«Почему бы сразу не приобрести нормальную мебель для сотрудников? Это кресло чересчур широкое и неподъемное, скрипит, да и спинка у него туговата», — я облил грязью ни в чем не повинное тренерское кресло, чья жизнь и так одна сплошная задница, и совершенно не услышал, как кто-то остановился напротив тренерской.

Я обернулся. В коридоре, освященном угрюмым октябрьским светом, стоял крупный парень. Наши взгляды встретились. Я за долю секунды осмотрел его с ног до головы. Выражение лица посетителя, вызывающее и страх, и отвращение, похоже на первую работу неумехи-габитоскописта, который жестоко поиграл в программе по составлению фотороботов.

«Хоккеист. Кто ж еще?» — предположил я.

— Ты не похож на тренера. Ты кто такой? — предъявил мне незнакомец.

— А ты не похож на хоккеиста, — бесстрашно съязвил я. — Это ты кто такой?!

Он усмехнулся, позволил себе вальяжно пройти в тренерскую и сесть напротив — нас разделял только письменный стол. Гость принялся осматривать меня с презрением: «Вот так штука!» — наверняка подумал он, не ожидая увидеть вместо Степанчука какого-то школьника. Школьник заговорил:

— Не беспокойся. Это всего лишь базовый страх. Обычно он плохой помощник в беседе, но зато я вижу, что он помог тебе сосредоточиться, — произнес я, поставив в замешательство гостя. Он не понимал, о каком страхе идет речь. Неужели ему стоит остерегаться меня? Что за чушь?!

— А ты не слишком борзый? — спросил хоккеист.

— Это тебя интересовать не должно.

«Кажется, самый борзый из нас двоих точно не я, — подумалось мне. — Посмотрим, что ты выдашь на трене».

— Так уж и быть. На первый раз я прощу твою дерзость.

— По-моему, ты первый начал задираться, — сказал я. — Да и прошел в комнату без разрешения.

— Это я у тебя должен разрешения спрашивать? — не успел я ответить, как визитер продолжил. — Я скажу тебе вот что, — видно, что парень еле сдерживал агрессию. — Если ты сидишь здесь, наверняка немного шаришь в хоккее. Я тебе расскажу, кто я такой, — я лишь делал вид, что увлеченно слушаю его. Произношение у гостя — полный атас. Нос поломан; не все зубы на месте. — Команду «Автомобилист» знаешь? С Екатеринбурга которая, — я смекнул, что товарищ является одним из тех хоккеистов, которые живут, так сказать, на два города — не могут найти себе достойное пристанище, как переходящие из рук в руки истертые сапоги. Их берут, возвращают, продают, выгоняют. — Она недавно играла дома с «Мечелом». Гости знатно выпендривались и вообще возомнили себя королями поначалу. Мы им семь шайб захуярили. Пять из них закинул я.

«Нашел, чем гордиться, в самом деле. Одной игрой? А они вам сколько забросили — десять?» — подумал я и решил унизить эгоиста.

— Да ладно?! — выкрикнул я, театрально привстав с кресла и вытаращив глаза. Зрители тут же закричали бы, что не верят. — Дай-ка я отойду от шока! — заявил я и, забыв скрыть издевательскую улыбку, на минутку удалился в коридор. Оттуда без промедления раздался мой нарочито демонстративный оглушительный смех. Бросив переодеваться, самые любопытные хоккеисты выглянули в коридор.

Приезжий возмутился таким поведением не на шутку. Я вернулся в тренерскую — тот посмотрел на меня, как красный смотрел на белого в году так 1918-ом. Я убедился, что на расстоянии вытянутой руки у меня есть то, чем можно прикрыться и оглушить нападающего в ответ.

— Как, говоришь, тебя зовут? — поинтересовался я, толком не отойдя от смеха.

— Я не называл имени, — хоккеист уже вовсю думал, какую часть моего лица размозжить. От первого удара я бы увернулся, а второй бы меня догнал.

— А вот это плохо. Ничего, я в документах посмотрю. Должно же что-то прийти в нагрузку к тебе, — нужную бумагу на столе я искал недолго. Помню же, что-то из Екатеринбурга было. За таких кадров надлежит присылать бумаги и поценнее: рубли или доллары, например.

Только я принялся разглядывать первые буквы фамилии на бумаге, чувствуя, как гость уже тянется, чтобы схватить меня за грудки, за открытой дверью тренерской раздался сначала спокойный, а потом уже сорвавшийся от неожиданности голос Сени Митяева: «Его зовут… ЛЕХА БРЕЧКИН!!!»

Приезжий развернулся и вскочил со стула. Предмет мебели чуть не отлетел в угол. Леша кинулся в объятия к другу. Ну и сцена — вокзал отдыхает.

— Вернулся, вернулся! — звал остальных Митяев. — Пацаны, Бреча вернулся…»

Я заснул.

***

— Ты представить себе не можешь, как он меня заебал, — ходил взад и вперед по комнате Алексей Бречкин.

— Не тебя одного, — поддакивал ему Сергей Смурин.

Естественно, речь шла о помощнике тренера.

— Хочу все делать