Средневековая Москва. Столица православной цивилизации - Дмитрий Володихин

Поначалу в школе обреталось всего лишь 30–40 учеников, но их количество быстро росло. К лету 1683 года число учащихся достигло 60 человек, осенью 1685 года – двух сотен, а в следующем году составило наивысшую зафиксированную источниками цифру: 233 человека. Подобных масштабов отечественное просвещение еще не знало. Среди воспитанников Тимофея были патриаршие певчие, приказные подьячие, люди «всякого чина», в том числе «малые робята сироты» и московские греки.

Учеников разделили на два отделения, которые условно можно именовать «славянским» и «греческим» (более «высоким»). Притом в греческом отделении числилось значительное количество школяров: в 1683 году – 10–12 человек, в самом конце 1683 – январе 1684 года – 25–28 человек, весной-осенью 1685-го – более 50, а в начале 1686-го – почти 70. От декабря 1683 года сохранился полный список учащихся греческого отделения[40]. Лучшие ученики иеромонаха Тимофея вышли именно из этого отделения. Дело не только в том, что там учились лишь самые способные, не менее важно то, что именно они получали образование на уровне повышенной школы.

Ученый путешественник Энгельберт Кемпфер, посетивший Москву, летом 1683 года осматривал китайгородскую типографию и тамошнюю школу. Его допустили на занятия славянского отделения. По словам Кемпфера, один класс объединял полсотни мальчиков, другой – еще десять ребят постарше.

В годы расцвета школы более крупное славянское отделение объединяло 150–170 человек. Их обучали грамоте и письму.

В программу преподавания греческого отделения входили, помимо умения говорить, читать и писать по-гречески и по-русски, грамматика, диалектика и риторика, причем к последней добавлялись занятия историей, географией – в качестве отдельных дисциплин (судя по обилию книг исторического и географического содержания в библиотеке школы). Весьма вероятно, в число предметов обучения вошла и пиитика – иначе зачем попали в школьную библиотеку Эсхил, Эзоп, Аристофан, Гомер? Все это – круг предметов западноевропейского, греческого или малороссийского среднего учебного заведения. За образец явно были взяты именно греческие школы православного Востока.

Возможно, отдельные питомцы Тимофея удостаивались у ректора уроков философии и богословия. Во всяком случае, для этого была заготовлена солидная по объему литература[41]. А философия и богословие, по понятиям XVII века, – предметы из программы высшего учебного заведения.

Учащихся делили на три класса, или, как тогда говорили, «статьи», по признаку овладения постепенно усложняющейся учебной программой. Каждому классу-«статье», или, если угодно, курсу, назначался свой староста – помощник ректора.

Иеромонах Тимофей не только преподавал, он также превратился из книжника в администратора с весьма широкой компетенцией. Ему пришлось надзирать за учениками, управлять учителями и отвечать за финансовую сторону деятельности школы. На него пали обязанности разрабатывать учебные программы, думать о материальном обеспечении всего дела, пополнять книгохранилище.

Последнее – особенно важно.

Большой, но узкоспециализированной типографской коллекции книг (в основном церковного содержания) скоро перестало хватать. Специально для училища была сформирована библиотека, включавшая русские и греческие книги по философии, географии, медицине, арифметике, астрономии, риторике и богословию, а также словари. Ученики Типографской школы имели возможность ознакомиться с сочинениями Аристотеля, Платона, Демосфена, Катона, Гиппократа, Галена, Гомера, Аристофана, Эсхила, Эзопа, Софокла, Лукиана, Гесиода, Пифагора… Среди прочего им достались «Книга Аффония и Ермогена риторика», «Книга новая философия Тырца Фронтисия», «Книга Галена врача», «Цыфирь», «Книга Ипократова», «Лечебник». Учащиеся использовали рукописные греческие «Азбуки», печатные «Грамматики», разнообразные богослужебные и богословские книги. Последние были набраны в изрядном количестве. Среди них – сочинения Иоанна Дамаскина, Иоанна Златоуста, Григория Богослова, жития святых, «Толковая Песнь Песней», сборник «Пчела», «Толковая литургия», некие «Вечерни» на греческом языке и т. п. Учащимся достались также «Космографии» Герарда Меркатора и «Хронографы» (сочинения по всемирной истории). Исторических сочинений в тимофеевское книгохранилище попало изрядно: «История о Михаиле воеводе», сочинения Дионисия Галикарнасского, Диодора Сицилийского, Павсания, Геродота, Аммиана Марцеллина.

Тимофею передали часть библиотеки покойного патриарха Никона. Для него казна приобретала книги в московских торговых рядах и у столичных греков. За книгами даже отправили в Константинополь особую «экспедицию» из двух «московских гречан» – Кирилла Юрьева и Георгия Николаева[42]. По неполным данным сохранившихся приказных документов, школьную библиотеку составляли 550–600 томов, в большинстве своем греческих[43]. Таким образом, книжное собрание Типографского училища определенно входило в число крупнейших библиотек Московского государства.

Судя по реестрам церковных книжных собраний, куда поступили книги, служившие пособиями для школяров иеромонаха Тимофея, некоторые из этих древних «учебников» хранятся ныне в Синодальном собрании Государственного исторического музея.

Учащимся каждые четыре месяца выплачивалась «стипендия», на которую они могли существовать безбедно. Кроме того, им выдавались деньги на одежду и обувь, подарки. От раза к разу их радовали, например, калачами. Из средств Приказа книгопечатного дела и патриаршей казны получали жалованье учителя: сам ректор, преподаватели – московский грек Мануил Григорьев (Манолис Григориопулос) Миндилинский, афонский иеромонах Иоаким, известный старомосковский книжник Карион Истомин (переводчик, поэт, в 1698–1701 годах глава Московского печатного двора)[44].