Ребенок от мужа сестры - Анастасия Франц

Так, нужно собраться, взять себя в руки. Просто набрать номер и нажать на зелёненькую кнопочку, которая отчего-то расплывается перед глазами. Отгоняю панику. Не время лить слёзы. Соберись, тряпка. Тяжело вздыхаю и вновь пытаюсь набрать цифры отца Сашки. Я должна это сделать, потому что кроме него моему малышу никто не сможет помочь.

Подношу телефон к уху. Идут первые гудки, но никто не берёт трубку. С каждым исходящим гудком мои нервы расшатываются, в глазах щиплет, отчего с силой сжимаю их, чтобы не разреветься от осознания беспощадной реальности, что надвигается на меня как лавина. Нет. Пожалуйста, нет. Возьми трубку, пожалуйста. Умоляю в мыслях. Я готова сделать что угодно, лишь бы он взял и ответил. Но ничего не происходит. В ответ на мой звонок тишина, лишь гудки на том конце провода разбивают мою только зарождающую надежду на спасение Саши и всех чувств к его отцу, что когда-то были. Мне кажется, словно звоню человеку, которого нет на этой планете или которому наплевать на звонящего, а точнее, на меня.

Не могу больше. Рука падает на кровать, когда вызов сбрасывается сам. Не ответил. Внутри опустошение, словно там ничего нет. Отчаяние заполнило сердце и не хочет никуда уходить, поселяясь там навечно.

— Тея, — касается моего предплечья тонкая рука, но я никак не реагирую, продолжая смотреть пустым взглядом на свои колени. — Может, он занят и просто не может взять трубку? — Рыжик старается подбодрить меня, оправдать Яна, но я рьяно качаю головой.

Сколько раз я оправдывала его у себя в голове и думала, что он не тот человек, каким стал, вспоминая, каким был в далёком прошлом со мной, сейчас действуя лишь в своих и жены интересах, требуя от меня родить им ребёнка, не думая, что после всего этого будет со мной. Когда я смогу оторвать от себя свою частичку и отдать им, раздирая душу в кровь.

— Тея, девочка моя, — сжимает мою руку в своих ладонях Бальз. — Я помогу.

Резко вскидываю взгляд на мужчину, не понимая его. О чём он?

Задаю немой вопрос и Бальз, смотря прямо мне в глаза, говорит то, отчего мои глаза расширяются, не веря в то, что он предлагает.

— Раз не получается связаться с отцом Саши, ты родишь ребёнка. От меня.

Ян

— Ты что, мать твою, творишь, Бергер?! — в трубке слышу разъярённый голос Огнева, давнего друга, стоит только снять входящий вызов.

— Попридержи коней, — не остаюсь в долгу. — Что вообще происходит? И почему ты звонишь мне посреди ночи и предъявляешь претензии?

— А происходит то, что сейчас ты по всем фронтам профукал свою женщину, которой нужна твоя поддержка и помощь. А вместо этого ты не взял трубку. Ты какого чёрта творишь вообще?! — срывается на крик, а я ничего не понимаю.

Кто мне звонил? Тея? Быть этого не может. Я ни от кого не получал входящий.

Матвей зол и на нервах — это слышно по его голосу, а из этого следует, что случилось что-то ужасное, иначе бы он никогда не позвонил в таком состоянии. От понимания того, что с Теей могло случиться что-то плохое, меня выворачивает наизнанку.

— Что с Теей? — некогда выяснять, какой я дурак, если это и так понятно. Главное, узнать, что происходит, и в каком сейчас состоянии моя Ласточка.

— Ты бы знал, что происходит, если бы взял трубку, — орёт, срываясь. На заднем фоне слышу нежный, успокаивающий голосок Ады, жены друга, которая, видимо, его успокаивает, но получается плохо, потому как Матвей не прекращает кричать, но потом вдруг успокаивается, тяжело вздыхает и уже тише, словно обессилел, спрашивает, — Я вот одного не могу понять, Бергер, то сначала ты каждый чёртов день звонишь, выясняя, как Тея, то когда ей нужен ты, как будто испаряешься, словно тебя и нет. Что, чёрт возьми, происходит?

Делаю глубокий вдох и усаживаюсь в рабочее кресло в своём кабинете в квартире, где живём вместе с Татой. Сейчас середина ночи, и мне не спится. Что-то терзает меня, а точнее, беспокоит. Сердце не на месте. И когда мои мысли крутились вокруг любимой женщины, вдруг звонит Огнев и говорит такое.

— Я вот одного не могу понять, Бергер, — вновь слышу голос Матвея по ту сторону телефона. — Ты действительно любишь Тею, как мне говорил, или же все те твои слова были лишь пустым звуком?

— Люблю, — прикрываю глаза, представляя свою хрупкую девочку, по которой дико соскучился. Не видел её уже четыре чёртовых года.

Матвей иногда скидывает мне её фотографии, где она улыбается, отчего на душе становится ещё паршивей, потому что сейчас просто не могу находиться рядом. И это совсем не моя прихоть. Была бы моя воля — меня бы здесь уже не было. В тот же миг летел бы к любимой женщине, сжимая её в объятиях, покрывая лицо горячими поцелуями. Но я не могу, поэтому варюсь в этом котле уже четыре года, живя с сестрой-близняшкой Теи.

— Ты не только её профукал, но и то, что ценнее всего на свете. Я не вправе говорить тебе того, что хочу сказать, так как это меня не касается, но видя состояние Теи, которая является моей близкой подругой, и её малыша, я просто не могу промолчать. Видя её опустошённое состояние после того, что ты вытворил.

Какой малыш?

Подскакиваю со своего места, как ошпаренный, не понимая, о каком ребёнке сейчас сказал Матвей. Но сердце уже знает ответ. Ему не нужны подсказки.

Замираю на месте, как и моё сердце, желая поскорее услышать слова, подтверждающие мою догадку.

— Твой сын болен, и ему нужна срочно твоя помощь. И сейчас малышу и якобы твоей — по твоим же словам — женщине помогаешь не ты, тот, кто должен быть рядом, поддержать и помочь, а совсем чужой мужчина, — его слова бьют меня под дых, но следующие вырывают сердце с корнем, хотя я и так умер, когда узнал, что у меня есть сын и сейчас он болен. Ему нужна помощь. — Он предложил ей помощь, когда ты не взял от Теи трубку, предлагая родить от него и помочь твоему, чёрт побери, сыну. Когда сам ты живёшь припеваючи с её сестрой, строя счастливую жизнь вместе с ней.

Ян

Слова друга продолжают крутиться в голове, вызывая жгучие чувства, что опаляют мою душу, вырывая её с корнем. К любимой женщине — той, что принадлежит мне и только мне — подкатывает какой-то хмырь, и что самое главное, пытается помочь, выставляя себя благородным рыцарем, желая заполучить расположение моей Ласточки, пытаясь помочь моему сыну.

Сердце с глухим звуком бабахает о грудную клетку. Опираюсь ладонями о стол, пытаясь взять себя в руки. Как так получилось, что я профукал женщину, которую люблю и ради которой живу с её сестрой? Ради её безопасности варюсь в котле боли, что, кажется, срослась со мной за все пять лет, стоило увидеть Тею после долгой разлуки и быть при этом женихом той, что является её же сестрой.

В глазах Ласточки я предатель, но если бы она знала, что всё это я делаю только ради неё, спасая мою девочку, при этом губя свою жизнь, оставаясь с нелюбимой. Понимаю, что не может дальше всё так продолжаться, убивая те чувства, что, надеюсь, ещё теплятся в груди любимой. Не могу больше находиться здесь: жить, строя счастливую семью с Татой, улыбаться при этом её родителям, говорить, как сильно её люблю, держа при этом девушку за руку, а в мыслях брезгливо морщиться. Видеть копию любимой женщины по утрам, а потом вечером, возвращаясь с работы, и, что самое мерзкое, ложиться в одну кровать.