Птенцы «Фламинго» - Инна Тронина

Синтия с аппетитом поглощала блюдо «Радуга маки», куда среди прочего входили крабы, лосось, тунец, огурец и авокадо. Дои-сан после сырой рыбы пожелал отведать овощей в темпуре. Аня смаковала суши и жадно смотрела по сторонам, словно не веря в реальность происходящего.

— Какой же это замысел, Дои-сан? — ослепительно улыбнулась она немного погодя.

Попав в закрытый фешенебельный клуб, бывшая «эскорт-гёрл» поняла, насколько в действительности стосковалась по блестящей непринуждённой атмосфере, по тонким дорогим винам, по экзотическим блюдам, по алчущим взорам и мимолётным ласкам.

В то же время, у Ани создавалось впечатление, что она и не покидала этот зал, хотя приехала сюда впервые в жизни. Но она вихрем носилась по другим таким же заведениям, в бешеном темпе меняя туалеты, украшения, туфли и сумочки. Сегодняшний ужин казался ей волшебным сном, который в любой момент мог рассеяться. Теперь Аня жила иначе, и потому никак не могла убедить себя в том, что сказка сегодняшнего вечера — явь.

Аня, как и прежде, царила за столиком, околдовывала зал, заставляла музыкантов играть для неё одной. Значит, приснилось ей всё плохое. Выстрел во дворе высотного дома, операционная, инвалидное кресло, ходунки и осточертевший запах лекарств. Кошмарные роды, лужи крови, сильнейшие разрывы, клиническая смерть — всё это было не с Нетти. Детский плач над ухом, примочки на горячих каменных грудях, помятое лицо, мешки под глазами… Нет, прочь эти ужасы! Пусть вернётся блаженство, хоть на один вечер. Или до тех пор, пока кто-нибудь из мужчин не подойдёт к белокурой красавице и не пригласит её на танец…

— Замысел прост, Ани-сан, но выполнить его очень трудно. Во всей Москве и за её пределами я не смог найти то, что сегодня увидел перед собой. Я уже не верил, что такие женщины существуют! Не постою за расходами, потому что любой эксклюзив стоит дорого. Наверное, вы во всей России такая одна, Ани-сан…

— В Сибири, откуда родом моя мама, таких много, — невежливо перебила японца Аня. — Там белочехи хорошо погуляли. И мы — последствие их пьянок с русскими бабами. Простите, Дои-сан, но я хотела прояснить этот вопрос.

— Не знал, не знал! — Японец пощёлкал языком, положил в рот дольку тушёного кабачка, выпил сакэ. — Тем более интересно, Ани-сан, ведь с виду вы совершенно не похожи на инвалида. Но, в то же время, половина вашего тела или слабо чувствительна, или вообще не воспринимает боль. Все другие претендентки, которых было много, мне не подошли. Они были готовы на всё. Никаких проблем с моралью. Просто ни один человек, нормально чувствующий боль, не сможет сделать то, что положено по сценарию. — Дои-сан начал больше обычного посвистывать и присюсюкивать. — А вы сможете, потому что не будете страдать. Я гарантирую вам услуги лучших врачей и косметологов. Ваша героиня пройдёт путь от пьянящей сладости до пронзительной горечи. Её будут обмазывать шоколадом и зверски пытать. То есть жечь, бить, резать, колоть в тех местах, которые у вас нечувствительны. Но зрители-то не будут знать наш секрет! Ваши ноги не выглядят безжизненными. Немного тонковаты, но гримёры поработают над ними. По сценарию, вам не придётся ходить. Вы будете то сидеть в дорогом лимузине, то висеть на дыбе, лежать на соломе или болтаться на плече у мужчины. Я просмотрел массу девушек, пострадавших при трагических обстоятельствах. Но их ноги были в кошмарном состоянии. Пролежни, раны, высохшие ткани… Зрителям всё станет ясно. Да и внешность этих дам не позволяет представить их в роли очаровательных обольстительниц. Сценарий у меня с собой. Прочтите и выскажите своё мнение. Вы имеете на это право. Я приму ваши замечания к сведению. Только не следует изменять основную идею. Ваша героиня, которую зовут Альбертина, несмотря на страшные муки, отказывается стать женой бандита, выходца из Юго-Восточной Азии. Он, конечно, мог её изнасиловать просто так, а потом потащить к алтарю. Но он хочет сломить девушку морально, заставить умолять о милости…

— Я прошла через это, Дои-сан, — тихо сказала Аня и проглотила слёзы. — Только он не пытал меня, а сразу искалечил.

Дядя Юзя испуганно смотрел на плачущую Аню, которая, казалось, уже позабыла, где находится. Японец, продолжая улыбаться, полез в свой кейс и достал прозрачную папку с распечаткой сценария. Аня с поспешностью, которую следовало бы скрыть от Дои, схватила папку и, свернув её в трубочку, спрятала в ридикюль.

Возможно, японец объяснил её готовность желанием получить большие деньги за экстремальные съёмки, но Аня думала не об этом. Ей до стона, до крика хотелось сыграть себя. И хоть так ответить Звягину, на встречу с которым она уже не рассчитывала. Аня знала, что по сценарию героиня так и не покоряется своему мучителю. А после, вырвавшись на свободу, она жестоко расправляется с бандитом.

Дядя Юзя понимал Аню лучше, чем японец и англичанка, и потому нежно гладил под столом её холодную руку. Старик очень переживал из-за того, что поставил больную девушку в сомнительное положение. Втайне Иосиф Моисеевич надеялся, что Аня откажет японцу. А она, напротив, приняла коммерческую страшилку слишком близко к сердцу…

— Самое главное, Ани-сан, что никакая экспертиза не покажет наличие монтажа или спецэффектов, — мечтательно сказал Дои, наблюдая за официантом, разносящим по залу вина, сыры и фрукты.

Их маленькая компания решила не отягощаться сытным обедом и ограничилась тем, что после морепродуктов и овощей налегла на манго, папайю, авокадо и ананасы. Аня сидела в своём кресле в торце прямоугольного столика, который находился в дальнем углу небольшого уютного зала. Коляска скрывалась под складками платья из богато инкрустированной ткани. Чёрный и серебристый горошек шифонового туалета от Валентино прекрасно гармонировал со светло-золотистыми локонами и чёрным жемчугом на шее, на мочках ушей.

Синтия Эванс, невольно оценивая своё скромное платье из плотного дымчатого шёлка, ожерелье из лунного камня, сравнивала всё это с вызывающе-богатым нарядом российской путаны. И испытывала всё более сильное желание не только написать об Ане дамский роман, но ещё и добиться его экранизации. История жизни «дурной девушки», услышанная от мистера Бича, показалась ей потрясающей.

Иосиф Моисеевич, одетый в смокинг и лакированные ботинки, был, в целом, доволен торжественным обедом, больше похожим на ужин, и невольно подсчитывал сумму своих комиссионных. Если Анечка согласится не только сыграть у японца, но ещё и дать несколько интервью англичанке, то ему можно с чистой совестью уходить на покой. Оставались лишь обязательства перед заказчиками «банкета в дерьме». Другие заказы дядя Юзя уже не брал, объявив всем, что отходит от дел.

Через столик от них, никого не стесняясь, целовались друг с другом четыре гея. Дядя Юзя шепнул Ане на ушко, что, как выяснилось, у мужчин такого типа каким-то неведомым образом оказались женские мозги, и потому вылечить это нельзя.

Люстра «Корзина» и шесть бра «Лебедь» освещали зал, стены и потолок украшенный тщательно выписанными розами и ангелочками. Витиеватые розетки, колонны, фигурная лепнина, драпировка тканями в пастельных тонах, шторы на окнах, очень напоминающие кремовые цветы на тортах, — всё это делало банкетный зал «Фламинго» поистине царским.