Перелом - Дик Фрэнсис

Чтобы поговорить со мной по телефону, молодому круглолицему Дейнси пришлось выскочить из ванной.

— Как, еще одна! — воскликнул он, когда я объяснил, в чем дело.

— Боюсь, что так. И если не трудно, захватите с собой все необходимое для анализа крови.

— О, господи, зачем?

— Я скажу, когда вы приедете.

— А? — Несмотря на удивление, звучавшее в его голосе, он явно был рад оказать мне услугу. — Ну, хорошо, хорошо. Вытрусь насухо и приеду в один миг.

Он прикатил в своем пыльном «Лендровере» через двадцать минут. Выпрыгнул из машины, хлопнув дверцей, приветливо кивнул и тут же направился к деннику Индиго. Во всех конюшнях остался один Джордж. Этти, огорченная тем, что лишилась удобной для тренинга лошади, решила совершить проездку на Южном Поле рядом с ипподромом. Алессандро, скорее всего, отправился вместе с ней, так как его нигде не было видно, а шофер, как обычно, сидел в «Мерседесе».

Индиго стоял на ногах. Джордж, держа его за хомут, объяснил, что к старику неожиданно вернулись силы, что он сам поднялся и съел немного овса и что ломать себе ноги — это просто безобразие, и ничего больше. Я кивнул, взял Индиго за хомут и послал Джорджа перемалывать корм для дневного рациона.

— Прекрасный конюх, — заметил Дейнси. — Старина Джордж когда-то работал главным садовником во дворце вице-короля Индии. Поэтому в конюшнях такие аккуратные клумбы и красивые кусты. Владельцы от них просто в восторге.

Эта новость меня ошеломила.

— Я не знал...

— Странный мир. — Дейнси успокоил Индиго одним прикосновением и принялся внимательно рассматривать сломанную ногу. — Так для чего вам анализ крови? — спросил он, выпрямляясь и задумчиво на меня глядя.

— Скажите, у ветеринаров существует традиция держать язык за зубами?

В его пристальном взгляде промелькнуло любопытство.

— Профессиональная тайна, как у врачей и юристов? Да, конечно. Если речь не идет о том, что кто-то «случайно» угодил соседу в зубы ногой.

— Нет, ничего похожего. — Я в нерешительности умолк. — Просто я хочу, чтобы вы сделали анализ крови частным образом... это возможно?

— В каком смысле «частным»? Мне придется обратиться в Ветеринарные научно-исследовательские лаборатории. У меня нет дома необходимой аппаратуры.

— Я бы хотел отдать кровь на анализ, не называя клички лошади.

— Это как вам угодно. Так часто делается. Но ведь не думаете же вы, что ей дали допинг?

— Я думаю, что ей дали сильное снотворное, — ответил я, — и что ногу ей сломали специально.

— О боже! — Рот у него приоткрылся от изумления, а глаза засверкали, отражая работу мысли. — Вы кажетесь мне вполне нормальным, — сказал Дейнси после недолгой паузы. — Давайте посмотрим еще раз.

Он присел на корточки и легонько провел пальцами по коже. Индиго вздрогнул и бешено замотал головой.

— Ну-ну, старина, — произнес Дейнси, вставая и трепля его за шею. Подняв брови, он посмотрел на меня. — Точно ничего не могу сказать. — Он умолк, что-то напряженно обдумывая. Брови его несколько раз поднялись и опустились. — Вот что, — решительно сказал он, — у меня дома есть портативный рентгеновский аппарат. Если хотите, я его привезу, и мы сделаем снимки. Хорошо?

— Просто здорово, — ответил я очень довольный.

— Ладно. — Дейнси открыл свою сумку, которую поставил при входе в денник. — Тогда я заморожу ему ногу, пока не вернусь, чтобы бедняга не испытывал боли. — Он вытащил шприц и, глядя на свет, начал надавливать поршень.

— Сначала возьмите кровь, — сказал я.

— Что? — Он моргнул. — Ах, да, конечно. О господи, ну конечно. Старый дурак. — Он мягко рассмеялся, отложил первый шприц в сторону и вытащил второй, куда больших размеров.

Дейнси попал в яремную вену с первой попытки, пробормотал «повезло», явно поскромничав, и набрал в шприц, должно быть, целый стакан крови. «Для повторных анализов, — пояснил он, видя мое изумление. — Если дать недостаточное количество, нельзя гарантировать правильность результатов».

— Да, конечно...

Он упаковал образец крови в сумку, сделал Индиго обезболивающий укол, кивнул и, смешно моргая глазами, отбыл. Индиго, не обращая ни на кого внимания, продолжал жевать свою порцию овса, а я, кипя от ярости, вернулся в дом.

На ярлыке, болтавшемся на шее маленькой деревянной лошади, с одной стороны имелась надпись из печатных букв: «Индиго», а с другой стороны такими же буквами было составлено целое послание: «Причиняя вред сыну, вы торопите собственную гибель».

Этти и Джордж не видели смысла в том, что ветеринарный врач уехал, не усыпив Индиго. Они потребовали объяснений.

— Э-э-э... — сказал я. — Он не взял с собой снотворного. Совершенно случайно забыл положить в сумку.

— Ага, — сказали они в один голос, вполне удовлетворенные, и Этти принялась рассказывать, что тренировка прошла крайне успешно и что Счастливчик Линдсей проскакал пять фарлонгов прибавленным галопом и выглядел после этого свежим как огурчик.

— Я посадила вашего проклятого Алекса на Резвое Копыто и велела ему спокойно проезжать лошадь, а он не соизволил мне подчиниться. Он пустил жеребца галопом, оставил Ланкета далеко позади — «жучки» так и вцепились в свои бинокли.

— До чего глуп, — согласился я. — Придется с ним поговорить.

— Он не упустит ни одного случая, чтобы огрызнуться или настоять на своем, — пожаловалась Этти. — Когда вас нет, он просто невыносим. — Она набрала полную грудь воздуха и, чуть поколебавшись, выпалила:

— Мне кажется, вам надо посоветовать мистеру Гриффону выгнать его из конюшен.

— Когда в следующий раз буду в больнице, обязательно с ним посоветуюсь, — ответил я. — Кого вы дадите Алессандро на вторую проездку?

— Пуллитцера, — ответила она без колебаний. — По крайней мере, если он опять не послушается, это не будет иметь значения.

— Когда вернетесь, передайте ему, чтобы зашел в контору.

— А вы разве не с нами? — Я покачал головой. — Мне бы хотелось услышать ваше мнение о Гороховом Пудинге. Если мы заявим его на приз Линкольна, надо будет не позже следующей недели провести испытания. Не забудьте: скачки начинаются в субботу через три недели.

— Завтра проездим его галопом и посмотрим, готов ли он для испытаний, — предложил я, и Этти неохотно согласилась.

Я смотрел на ее тонкую удаляющуюся фигурку и думал, что, пожалуй, чувствовал бы себя крайне польщенным, если бы не знал, почему она со мной советуется. В манеже Этти не было равных, но в полевых условиях она сразу терялась. Хотя в глубине души она прекрасно знала, что разбирается в лошадях куда лучше меня, но у нее срабатывал инстинкт самосохранения, и она перекладывала окончательное решение на мои плечи.