Блондинка за левым углом - Галина Куликова

Тем временем дверь дома отворилась, и на крыльцо вышел самхозяин — в красивом тренировочном костюме с лампасами и в белоснежныхкроссовках, как будто приготовившийся к съемкам фильма про загородную жизнь.Когда он увидел Лайму и компанию, на его лице появилось опасливое выражение.

— Чем обязан? — спросил он, чуть-чуть приоткрывкалитку.

В ответ Корнеев подал ему удостоверение, а Лайма и Медведьсвои показали издали.

— ФАэСБэ, — негромко пояснил Евгений. — Мыможем где-нибудь поговорить?

— Боже мой! — воскликнул Трикоркин, не разглядевтолком, что написано в «корочках». Ему с головой хватило услышанного. При этомон совершенно точно испугался — на его широкое лицо набежала тень, а зрачкизаметались, словно захваченные врасплох воришки. — Проходите. Сюда,пожалуйста. Я вам сейчас все объясню!

Он развернулся и широким шагом двинулся по дорожке к дому, анепрошеные гости гуськом потопали за ним. Интересно, что Трикоркин собрался имобъяснять? Одернув пиджак. Лайма неожиданно подумала, что в своей обычной жизниникогда не посмела бы так нахально обманывать людей. Но стоит только поставитьперед собой благородную цель, как уже врешь, не моргнув глазом.

Трикоркин провел их в просторную гостиную с огромнымиокнами, выходящими в сад, обставленную величественной мебелью, и указал надиван возле затейливого журнального столика, сам же выбрал стул, где и замер впозе абитуриента на экзамене. Корнеев решил, что членам группы лучше не сидетьрядком, как гостям на блинах, и остался стоять. Чтобы руки не мешали, он сложилих на груди. Кажется, именно эта его поза произвела на Трикоркина особенносильное впечатление. Он достал из кармана сигареты, нервно закурил и с первойпорцией дыма выдохнул сакраментальную фразу:

— Я догадывался, что вы будете ее искать.

— Слава богу, — заметил Медведь хмуро.

— Я понимал, что ее рано или поздно хватятся, —продолжал «колоться» режиссер.

Лайма подавила готовое вырваться восклицание. Неужели Трикоркинзнает, где Сандра Барр? Вот это номер! Корнеев переступил с ноги на ногу,повернулся на каблуках и прошелся по узорчатому ковру взад и вперед, пытаясьсообразить, как тебя вести. Наконец грозно посмотрел на хозяина дома ивопросил:

— А вы полагали, вам все сойдет с рук?

— Я просто подумал, что это никому не принесет вреда,понимаете? — Трикоркин нервно постучал сигаретой о край пепельницы, истало заметно, как у него дрожат пальцы. — Мне и в голову не приходило,что все так всполошатся…

— Ничего себе, — подал голос Медведь. — Этоже похищение века!

— Ну уж, — пробормотал хозяин дома. — Нестоит преувеличивать.

Лайма тоже решила внести свою лепту в общее дело и, положивногу на ногу, заявила:

— Сразу чувствуется рука режиссера. Как ловко вы всеобставили!

Похваленный Трикоркин смутно улыбнулся и, загасив окурок,сложил руки на коленях. Его томили дурные предчувствия. Корнеев приблизился,наклонился над ним и, глядя поверх очков, вкрадчиво спросил:

— Где она, Виктор Семенович?

Тот тяжко вздохнул и ответил, сверля глазами дырку в полу:

— Я прячу ее здесь, неподалеку.

Медведь возликовал было, но тут же получил от Лаймы тычокпод ребра.

— Уй! — воскликнул он и, чтобы скрыть своюоплошность, быстро добавил: — Как же вы на это решились?

— Как, как? — пробормотал Трикоркин. —Обыкновенно. Как все. Из-за денег. Вы что, не понимаете? Мне всегда не хватаетденег. У меня такие бюджеты — обрыдаещься! Как гонорары платить? Когоприглашать? Хочется роскошных костюмов, потрясающих интерьеров, выездов вПариж, в Вену, хочется всего… А что я имею?

— Все понятно, — остановил поток его красноречияКорнеев. — Мотивы нам ясны. А теперь… Мы можем ее увидеть?

— Да, конечно. — Трикоркин вскочил, рванув вниз«молнию» спортивной куртки. — Она в саду, в кустах. Я замаскировал ееветками бузины.

Лайма похолодела. Медведь громко засопел, как будтоприготовился зареветь во всю глотку. В этот момент тревожно зазвонил телефон,стоявший в глубине комнаты. Звонки были отрывистые — междугородние..

Трикоркин вскочил, бросился к аппарату, воскликнув:

— Извините меня, это Прага! Надо срочно решить вопрос оместе проведения съемки. Ничего, если вы немного подождете? С ней ведь теперьуже ничего не сделается… Инга!!! — совершенно неожиданно завопил он во всюглотку. — Принеси гостям чай!

Он сорвал трубку радиотелефона и унесся в другую комнату.Дверь за ним с грохотом захлопнулась.

— Не удерет? — шепотом спросила Лайма, обернувшиськ Кбрнееву. — Неужели он убил звезду мирового кино?! Он спятил?

— Не знаю, не знаю… — пробормотал тот. — Все оченьзагадочно. Если он похоронил Сандру Барр в бузине, то как собирался получитьденьги? Прежде чем заплатить, от него потребовали бы доказательства того, чтоона жива.

— А его жена? Она тоже в этом участвует? — вслух подумалМедведь.

Ответить ему никто не успел, потому что с веранды в гостинуювошла пожилая женщина в темном платье и белом переднике. Она была приземистой ислегка раздавшейся вширь, как будто кто-то слегка сплюснул ее, нарушивпервоначальные пропорции. Увидев незнакомых людей, женщина замерла отнеожиданности и настороженно спросила:

— Вы кого-то ждете?

— Если вы — Инга, то мы ждем вас, — любезноответила Лайма.

А Корнеев сделал шаг вперед и показал ей удостоверение. Онанесколько секунд стояла, вперив глаза в магические буквы, вытесненные золотомна обложке, потом неожиданно громко всхлипнула и закрыла лицо передником.Стопка полотенец, которую она держала в руке, спланировала на пол ирассыпалась.

— Я не винова-а-а-а-та!!! — прорыдала Инга черезслой ткани и стиснутые кулачки. — Я не хотела… Я говорила, что ее всеравно найдут!

Лайма подошла, собрала полотенца и ободряюще похлопалаэкономку по плечу.

— Довольно плакать, — приказала она. — Раноили поздно все на свете тайны раскрываются. Пришло время и для вашей. Так,значит, вы в курсе, где женщина? Вы можете нам ее показать?

Инга оставила передник, продемонстрировав собравшимсяискаженное ужасом лицо с набухшим носом.

— Да, конечно. — Голос у нее понизился наоктаву. — Она сидит на чердаке. Пойдемте, я вам покажу лестницу наверх.

Вместо того чтобы последовать за ней, члены группы"У" застыли в немом изумлении.

— Э-э-э… — пробормотал Корнеев и, кашлянув в кулак,нашел наконец нужные слова. — Дорогая Инга! Пожалуй, сделайте-ка намсначала по чашечке чая. Мы должны поговорить обо всем с Виктором Семеновичем. Иуж потом… все вместе… пойдем на чердак.