Идеальный мерзавец - Жасмин Майер

— Не кусай губы, Вера, — рычу, а моя рука двигается все быстрее. — Я хочу слышать тебя.

— Марк! — кричит она и выгибается в моих руках.

Да, черт возьми, да!

Марк

Она ушла.

Да, после оргазма и поцелуев, от которых уже болели губы, Вера все-таки ушла к себе. Нашла в себе силы. По дороге на ее съемную квартиру, я спросил:

— Бежишь?

— Да, — честно ответила Вера.

— Меня боишься или себя? — решил уточнить.

Она пожала плечами.

Внутренний зверь ликовал. На время ему хватило впечатлений после произошедшего на пляже. Конечно, хотелось утащить Веру в свой дом, швырнуть поперек кровати и дать себе волю, но…

У меня ведь еще оставалось незавершенное дело.

Ха, серьезно? Решили, что поцелуи Веры расколдуют чары и превратят мерзавца в принца? Нет, как в том пошлом анекдоте, я бы сказал, что меня сильно заколдовали и для такого, как я, потребуется что-то сильнее, пусть и французского откровенного поцелуя.

Дверь за Верой закрылась. Кажется, она даже была удивлена, что я не стал настаивать, соблазнять ее дальше или вламываться к ней в квартиру.

Правда, я сам не понял, почему постоял на тротуаре дольше обычного, когда Вера уже ушла. Поймал себя на мысли, что улыбаюсь, как первокурсник-девственник, которому сегодня перепало.

Где я оставил Марианну? За столиком, кажется? По времени прошло около часа, в ресторане ее искать уже бесполезно. Девушка, скорей всего, заскучала и замерзла, а еще ей вполне хватало времени, чтобы отрезветь и принять мысль, что меня нужно послать куда подальше.

Я так хотел в это верить.

Но Марианна взяла трубку.

— Марк? — голос сонный.

— Привет Марианна. Я снова свободен.

— Да? А ты разве не ушел с той девушкой?

И при этом в ее голосе ноль целых, ноль десятых ревности. Правильно, кто мы друг другу? Никто.

— Я провел ее до дома и хочу развлекаться дальше.

— Но я уже в номере… И не думаю…

— Выходи.

— Что? Куда?

— Кипр крохотный, детка. Не успеешь оглянуться, и я уже у твоего отеля вместе с такси.

— Ты серьезно?

— Абсолютно. Ты же не хотела делать это у себя в номере. Так что?

— Я не знаю, Марк…

— Решайся. Я уже сажусь в такси.

— Я не поеду с тобой…

Мое сердце пропустило удар.

— Просто поднимайся ко мне, — закончила мысль Марианна. — Гостиница «Савой». Пятьсот восьмой номер. Мне так лень сейчас куда-то ехать.

Вся тьма моей бездонной черной души снова лезет со всех щелей, куда ее только что смогла загнать Вера.

Она сама приняла это решение.

Разве у Марианны не было выбора? Ей всего-то и нужно было отказаться, послать меня к черту или даже не поднимать трубку. Вместо этого она назвала адрес и пригласила к себе. И после этого я плохой? Это я должен отказаться от минета и довольствоваться кулаком в душе?

Если вы так считаете, то у меня для вас плохие новости: мир ужасен и полон грязи. Добро пожаловать на борт и снимите ваши розовые очки, самое время увидеть реальность такой, какая она есть.

Пора делать фотографии, которые приведут ее жениха в бешенство. Зря я, что ли, спал с ней в аэропорту?

Ослепительно улыбнувшись консьержу, я беспрепятственно поднялся на пятый этаж. Марианна открыла сразу и, пропуская в номер, приставила палец к губам. Веди, мол, себя тихо. Значит, жених и правда может быть за соседней стеной. Не сказать, чтобы я был удивлен. Вероятно, женщинам уже просто не под силу меня хоть чем-то удивить.

Кроме Веры, разве что.

На Марианне кремовая комбинация, через шелк которой видны твердые соски. Она уже возбуждена и, могу поспорить, белья на ней тоже нет.

Мельком вижу в углу номере на шкафу большой чехол для одежды. Я его сразу узнаю. Уже видел в аэропорту в трясущихся руках другого мужчины.

Прелюдия мне не нужна. Сразу притягиваю ее к себе, но почему-то целую в шею. Не могу коснуться губ.

А она тянется к губам, но я нахожу ее рту другое применение. Она мигом опускается на колени. У меня стоит уже давно, но Марианна не знает, что в этом нет никакой ее заслуги.

Ощущений от ее минета ровно столько же, сколько ревности было в ее голосе: ноль целых, ноль десятых. Даже мой кулак справился бы лучше.

Поднимаю ее с колен и ставлю на кровать на четвереньки. Комбинашка задирается, обнажая розовые ягодицы. Белья на ней действительно нет.

Рву презерватив зубами. Вхожу. Трахаю.

И понимаю, что не кончу.

Ни за что и никогда. Только не сегодня. Хоть стреляйся.

Наращиваю темп, и Марианна вгрызается зубами в простыню и кончает. Один раз, следом второй. А я — даже близко нет.

Стону от ярости и разочарования. Марианна принимает этот стон на свой счет, двигает бедрами мне в такт. О, лучше бы она этого не делала.

Пора с этим цирком уродов заканчивать.

Достаю телефон из кармана батника и делаю пару снимков с пошлейшего на свете ракурса. Да, я так и не разделся, только штаны спустил.

Марианна на меня не смотрит. Женщины закрывают глаза во время секса, потому что доверяют мужчине.

Очень зря.

Прячу телефон, ударяю бедрами в последний раз и выхожу из нее. Спускаю презерватив в унитаз, а у самого аж руки трясутся. Блять. Как же сильно я хочу другую женщину.

Киваю в ответ на умиротворенное «спасибо, ты классный» и ухожу. Марианна даже не поднимается с постели, чтобы провести меня.

Дома печатаю фотки. Беру такси и еду обратно. К этому времени у меня уже, слава богу, не стоит.

Консьерж с радостью кивает, узнавая меня.

— Забыл кое-что наверху у друзей, — говорю ему по-гречески и он полностью расслабляется. — Мигом вернусь.

Человек, который на Кипре говорит на греческом, свой в доску и не достоин никаких подозрений. Думаете, зря я выучил язык в свое время?

Поднимаюсь на пятый этаж и подсовываю под дверь жениха конверт. Как я узнал дверь? На тумбе рядом с телевизором, рядом с пепельницей, пультом, сережками и помадой, у Марианны лежала ключ-карта от соседнего номера.

Изо всех сил стучу кулаками в дверь, чтобы жених гарантировано проснулся. Не хрен спать до утра. Пусть тоже не спит, как и я.

Дверь открывается, когда я уже стою у края лестницы. Замираю.

Его крик: «Открой, шлюха!» я слышу даже на один лестничный пролет ниже.