Обрученные ураганом - Лиз Филдинг

— Ты ничего не сделала, — ответил Джаго, заключая ее в объятия.

Он думал, что она снова заплачет? До этого она плакала от облегчения. Это была нормальная реакция. Но сейчас все было по-другому. Для себя у нее не осталось слез…

— Ты бы никогда не избавилась от ребенка, — сказал он, крепче прижимая ее к себе, затем повторил снова и снова.

Это было то, о чем она всегда мечтала. Полное понимание. Прощение. Именно поэтому она никому ничего не рассказывала.

Она не заслужила такого утешения. Никто, кроме нее самой, не был виноват в том, что она забеременела. Это была ее ноша. Ее потеря. И она отстранилась.

— Как ты определил, что у меня была внематочная беременность? — спросила она. Как много мужчин знали, что это такое?

— Мой дед был врачом и хотел, чтобы я пошел по его стопам. Возможно, я сделал бы это, если бы однажды он не взял меня с собой в Египет… — На мгновение он замолчал, словно перенесясь туда, где был счастлив, затем продолжил: — Я помню его рассказ о пациентке, которая чуть не умерла. У нее была невыносимая боль, и она тоже потеряла ребенка.

Боль она совсем не помнила. Только ощущение пустоты, которое преследовало ее с тех пор.

— Что с тобой было потом, Миранда?

— Нетрудно догадаться. Мои родители, мой бой-френд, даже мой ребенок отвергли меня. Мне оставалось только отвергнуть саму себя, поэтому я перестала есть. — Внезапно ей расхотелось говорить о себе, и она спросила: — А с тобой?

— Майри…

— Нет, не надо обо мне. Я хочу, чтобы ты рассказал мне о себе, — настаивала она, говоря себе, что он назвал ее сокращенным именем случайно. Что это еще ничего не значило…

— О моей поездке в Египет? — спросил он. Да… Нет, о чем-то более важном.

— О том, что было, когда ты ушел из семьи, — сказала Майри.

Джаго внезапно пошевелился, и она услышала приглушенный стон. Только сейчас до нее дошло, что, вытаскивая ее наверх, он мог что-нибудь себе повредить.

Она резко приподнялась.

— Тебе больно?

— Ничего страшного. Ложись.

Майри медлила, и он добавил:

— Со мной все в порядке. Правда. Я просто растянул плечо. Ему нужно тепло, а кроме тебя, здесь больше нет ничего подходящего на роль грелки.

— В тебе опять говорит несостоявшийся доктор?

— Не нужно быть врачом, чтобы это знать.

— Думаю, ты прав. — И, поскольку тепло было единственным, что она могла ему предложить, Майри осторожно легла рядом с ним, стараясь не задеть его больное плечо.

— Так хорошо?

— Отлично, — ответил Джаго, обхватив ее за талию так крепко, словно их связывали интимные отношения.

И это было восхитительное ощущение.

— Ну так что? — поспешно вернулась она к своему вопросу, чтобы не думать о неожиданно возникшем желании, которое было всего лишь реакцией на страх.

Она не хотела испытывать симпатию к Нику Джаго, тем более его желать. Но разве это было возможно, когда он только что спас ей жизнь. Согрел ее своим поцелуем.

Последнее, что ей было нужно, — это его жалость.

— Расскажи мне о себе, Ник, — настаивала она. — О своей жизни вне этого острова. Ты женат? Если нет, то был ли когда-нибудь? У тебя есть дети?

— Нет, и никогда не был. И детей у меня тоже нет, — ответил Джаго.

— Или, по крайней мере, ты не знаешь об их существовании? — пошутила она.

— Точно нет. Я не настолько небрежен в своих связях.

— Прости.

— Все в порядке. Просто это одна из тех ужасных вещей, которые любят говорить мужчины. Они думают, что это сделает их значительнее.

— Некоторые мужчины, — согласилась Майри, затем спросила: — Как насчет долгосрочных отношений?

Она знала, что перегибает палку, но это не имело значения. Возможно, уже завтра они выберутся отсюда, и у них не будет причин снова встречаться друг с другом.

Она вернется к своей привычной жизни и постарается забыть, как, запертая в мрачном подземелье, она делилась своими самыми страшными тайнами с абсолютно незнакомым человеком.

— Как насчет женщины, которая, рассказала всему миру, что это она обнаружила здесь следы древней цивилизации?

— Флисс? Я думал, что ей был нужен от меня только секс. Она была выпускницей отделения археологии, и ей нужна была практика, а мне еще одни рабочие руки. Я совершил ошибку. Мне следовало потребовать, чтобы она показала мне свой диплом.

— Не расстраивайся. Уверена, она показала тебе кое-что поинтереснее, — поддразнила его Майри.

— Точно, — рассмеялся Джаго, нисколько не обидевшись. — Я клюнул на это и получил по заслугам. Она стащила мои записи и выставила меня полным идиотом перед всем ученым миром. Впрочем, последнее слово, кажется, осталось за богами. — На этот раз его смех был невеселым. — Храмы, главная приманка для туристов, ради которых Флисс и здешний министр по туризму обстряпали это грязное дело, превратились в развалины. Какое значение имеет моя репутация на фоне общего горя, причиненного стихией?

Достав из ее сумки бутылку, он предложил ее Майри.

— Нет, спасибо.

— Выпей глоток, чтобы промочить горло.

Приподнявшись, она взяла бутылку и, сделав большой глоток, почувствовала, как огненная жидкость обожгла ей горло.

— Ну и дрянь, — сказала она, прокашлявшись. — Неужели люди это пьют?

— Только самые отчаянные.

— Застрелиться было бы не так мучительно. Держи. — Она вернула ему бутылку. — Ты не мог бы передать мне сумку?

Выполнив ее просьбу, он медленно опустился.

Ему было больно.

Это было простое растяжение или он порвал связки, пока вытаскивал ее?

Майри не стала спрашивать, зная, что Джаго будет все отрицать. Вместо этого она достала из сумки влажную салфетку и, вытерев себе лицо и руки, взяла другую и принялась аккуратно вытирать сильную руку, которая держала ее над пропастью, когда земля вокруг сотрясалась.

— Майри…

— Тсс, — произнесла она. — Позволь мне это сделать.

Даже сквозь ткань салфетки она нащупала мозоль на внутреннем крае его большого пальца. Должно быть, это был след от ручки совка, который они нашли внизу. Результат кропотливых исследований культурных пластов прошлого, наградой за которые были обломки костей, глиняные черепки, фрагменты украшений — крупицы отдаленных эпох, которые приподнимали завесу тайны над жизненным укладом ушедших в небытие народов.

— Не беспокойся, я усвоила горький урок и не буду на тебя набрасываться, — сказала она. — Я не делала этого много лет.