Обрученные ураганом - Лиз Филдинг

Ее рука опустилась вниз и, расстегнув рубашку, задержалась на его груди. Затем она прижалась жаркими губами к тому месту, где все чаше билось сердце, освобождавшееся от ледяных оков. Боль была мучительной, но приятной, словно обмороженная конечность возвращалась к жизни.

— Миранда… — простонал он, переполненный новыми чувствами.

— Ник? — В голосе Майри слышалось беспокойство. — С тобой все в порядке?

У него кружилась голова, и при данных обстоятельствах это было неудивительно. Ее поцелуй не был простым утешением…

— Ник? — повторила она более настойчиво.

— Это было здорово, — пробормотал Джаго. — Более чем. — Он обхватил ее рукой. — Ложись, — сказал он, притягивая ее к себе. — Попробуй уснуть.

Майри лежала, прижавшись щекой к груди Ника, который заснул, едва успев договорить. Его рука придавила ее к полу, и она не могла пошевелиться, не потревожив его.

Ей ничего не оставалось, кроме как закрыть глаза и тихо лежать, прислушиваясь к его ровному дыханию, пока она наконец не забылась сном.

Майри разбудит свет. Казалось, он пронзил насквозь ее веки. Открыв глаза, она не сразу поняла, где находится. У нее все болело. Шея затекла.

Подняв голову, она обнаружила рядом с собой спящего мужчину.

Ник Джаго.

Реальность обрушилась на нее как снежная лавина. Она попыталась заговорить, но во рту пересохло, губы потрескались, и ей удалось произнести его имя только с третьей попытки.

— Ник? Просыпайся! Уже утро!

Высвободившись из его объятий, Майри, забыв о боли, вскочила на ноги, чтобы осмотреться. Джаго никак на это не отреагировал, и она обернулась.

— Джаго?

Он слегка пошевелился и застонал.

— С тобой все в порядке? — спросила она, помня о его травмированном плече.

— Едва ли, — пробормотал он, щурясь от света. — Самые громкие будильники производят меньше шума, чем ты. Твоя техника оставляет желать лучшего.

— Просто у меня не было практики, — сказала она, оборачиваясь.

Луч солнца, едва поднявшегося над горизонтом, нашел щель в стене, и Майри впервые смогла как следует рассмотреть мужчину, с которым провела долгую ночь, который спас ей жизнь и согревал ее во сне своим теплом.

Его лицо нельзя было назвать красивым. Скорее, интересным. Суровым. Мужественным. Темная щетина подчеркивала его рельеф. У него был слегка искривленный нос, решительный подбородок и выразительные светло-серые глаза. Что касается его губ…

Его рот был именно таким, как она себе представляла, когда исследовала его кончиком пальца. Когда они целовались. Он был четко очерченным, с плотно сжатыми губами. Словно с тех пор, как он в последний раз улыбался, прошло много времени.

Джаго снова опустил голову, и она забеспокоилась.

— С тобой правда все в порядке?

— Мне было бы лучше, если бы ты перестала бродить в темноте и села рядом со мной.

Бросив мечтательный взгляд на стену, пропускающую свет, она опустилась на колени рядом с ним и убрала прядь волос с его лба, чтобы осмотреть рану. Небольшая припухлость, гематома, кожа содрана. Внезапно свет исчез, и угол, в котором они сидели, погрузился во мрак. Должно быть, солнце уже высоко поднялось.

— Думаю, жить будешь, — сказала она, опуская руку.

— Я знаю, что буду, — мягко ответил он. — Своим поцелуем ты вдохнула в меня жизнь.

— Правда? Когда мы отсюда выберемся…

— Когда мы отсюда выберемся, ты найдешь девочку, про которую снимала фильм, а я свяжусь со своими родителями. Договорились?

— Договорились, — ответила она.

Словно скрепляя их договор, Джаго поднял руку и провел по ее губам кончиком большого пальца.

— Привет, Миранда Гренвилл.

— Привет, Ник Джаго.

— Нет!

— Что? Я не понимаю…

— Когда кто-то спасает твою жизнь, ты имеешь право знать его настоящее имя. — Он немного помедлил. — На самом деле меня зовут Николас Александр Джексон. Это доброе имя выбрал себе мой дед, когда прибыл в Англию.

Джексон…

— Но… — Она несколько раз встречала его отца на официальных приемах. Их познакомил Иво. Позднее он сказал ей, что мистер Джексон ушел из большой политики и сейчас вместе с женой занимается благотворительностью. Использует свое состояние и связи, чтобы помочь беспризорным детям.

— Что такое?

Майри покачала головой. Говорить ему, что его отец изменился, было бессмысленно. Пусть все увидит сам. Он пообещал ей, что свяжется с родителями, и этого было достаточно.

— Ничего. Просто спасибо, что сказал, Ник, — произнесла она.

В ответ на это он лишь глубоко вдохнул.

— Что? — спросила она.

— Меня уже давно никто так не называл. Ну что, попробуем отсюда выбраться? — поспешно добавил он.

— Да, пожалуйста.

Джаго огляделся по сторонам. Прошлой ночью у него были некоторые сомнения, но сейчас, когда он увидел свет, просачивающийся в щель в стене, все казалось возможным.

Он надеялся выйти через дверной проем, но даже если отверстие и не было полностью завалено, оно находилось на противоположной стороне огромной дыры, образовавшейся при падении ястреба. Над головой виднелся многообещающий кусочек голубого неба, и Джаго встал, чтобы оценить эту возможность.

— Осторожнее, — сказал он, помогая ей подняться. — Я не хочу потерять тебя сейчас.

Когда Майри взяла его за руку, он обернулся.

Ее лицо оставалось в тени, и тоненький лучик у нее за спиной высветил только ореол ее волос.

Густых, темных, взъерошенных, покрытых пылью.

Он предполагал, что Миранда была высокой, но не настолько — всего на полголовы ниже его. Высокая, стройная, но со стальным стержнем внутри. Он это знал. Чувствовал. Возможно, в юности она была сломлена равнодушием родителей и предательством бойфренда, но сейчас мужественно пережила кошмар наяву, сочувствуя ему и одновременно подтрунивая над ним.

Миранда, в отличие от Флисс, не поражала мягкой чувственностью. Ее красота была другой — строгой, закаленной в огне. Она и в восемьдесят лет будет красива.

— Что? — спросила она, подняв руку, и Джаго увидел ее кисть. Она была маленькой с длинными тонкими пальцами и нежной, ухоженной кожей. Ее ногти с остатками лака были поломаны, костяшки разбиты в кровь.

Поймав направление его взгляда, она принялась с отвращением рассматривать свои руки.

— Моя маникюрша упадет в обморок, когда увидит этот ужас.

Внезапно она стала походить на женщину, которая привела его в чувство своим криком. Казалось, с тех пор прошла целая вечность.