Гарри Поттер и узник Азкабана - Джоан Кэтлин Ролинг

— Приветствую вас на уроке прорицания. — Сама Трелони села в широкое кресло возле камина. — Меня зовут профессор Трелони. Скорее всего, вы до сих пор еще меня не видели. Я редко покидаю свою башню. Суета и суматоха школьной жизни затуманивают мое внутреннее око.

Никто ничего не ответил на это неожиданное заявление. Сивилла Трелони легким движением плеч поправила шаль и продолжала:

— Так, значит, вы избрали прорицание, самое трудное из всех магических искусств. Должна вас с самого начала предупредить: я не смогу научить многому тех, кто не обладает врожденной способностью ясновидения. Книги помогают только до определенных пределов…

Гарри с Роном, улыбнувшись, взглянули на Гермиону, которую слова профессора прорицания ошеломили: как это книги хоть в чем-нибудь бессильны помочь?! А Трелони тем временем продолжала:

— Многие ведьмы и колдуны, как бы талантливы ни были в своей области, скажем, внезапных исчезновений, не способны рассеять туман, застилающий будущее. — Профессор переводила взгляд с одного возбужденного лица на другое. — Этот дар дается немногим. Вот вы, — неожиданно обратилась она к Невиллу, который чуть не свалился с пуфа, — не могли бы вы сказать, как себя чувствует ваша бабушка? Здорова?

— Надеюсь, — дрожащим голосом ответил Невилл.

— Я бы на вашем месте не была столь уверена, — сказала профессор Трелони, и пламя камина заиграло на ее длинных изумрудных серьгах.

Невилл прерывисто вздохнул. А профессор невозмутимо продолжала:

— В этом году мы будем изучать основополагающие методы прорицания. Первый семестр посвятим гаданию по чаинкам. Во втором семестре займемся хиромантией. Между прочим, моя крошка, — Трелони метнула взгляд на Парвати Патил, — вам следует опасаться рыжеволосых.

Парвати бросила испуганный взгляд на Рона, который сидел прямо за ней, и подвинула свое кресло в сторону.

— В летнем семестре перейдем к магическим кристаллам, если к тому времени закончим с предсказаниями по языкам пламени. К сожалению, в феврале занятий из-за вспышки сильнейшего гриппа не будет. У меня самой совсем пропадет голос. А на Пасху один из нас навеки нас покинет…

Класс напряженно притих, а профессор Трелони продолжала, ничего не замечая:

— Вы, деточка, не могли бы… — обратилась она к Лаванде Браун, сидевшей к ней ближе всех, та в страхе съежилась, — дать мне самый большой серебряный чайник?

Лаванда с облегчением вздохнула, встала с кресла, взяла с полки огромный чайник и поставила его на стол перед профессором.

— Спасибо, милая. Да, между прочим, то, чего вы больше всего опасаетесь, случится в пятницу шестнадцатого октября.

Лаванду пробрала дрожь.

— А теперь я попрошу вас разбиться на пары, взять с полки чашку и подойти ко мне. Я вам налью чай, вы сядете и будете пить, покуда на дне не останется гуща. Левой рукой поболтайте ее круговым движением, затем переверните чашку на блюдце, подождите, пока жидкость стечет, и передайте чашку напарнику. Оставшиеся на стенках чашки чаинки кое-что ему скажут. Растолковать увиденное поможет учебник «Как рассеять туман над будущим», страницы четвертая и пятая. А я буду ходить между столами и помогать вам. Мой мальчик! — воскликнула Трелони, схватив за руку Невилла, который встал с пуфа и потянулся за чашкой. — Пожалуйста, после того как разобьете первую чашку, возьмите вторую из голубого сервиза. Розовый мне жалко. Это мой любимый.

И конечно, не успел Невилл взять в руки чашку с блюдцем, как раздался звук разбившегося фарфора. Профессор бросилась к нему со щеткой и совком для мусора.

— Возьмите голубую. Очень вас прошу. Большое спасибо.

Гарри и Рон с полными чашками вернулись за свой столик, быстро выпили обжигающий чай. Поболтали чашки, как сказала профессор Трелони, опрокинули на блюдце и обменялись ими. Оба открыли учебники на указанной странице.

— Нашел, — сказал Рон. — Посмотри, Гарри, что ты видишь в моей чашке.

— Коричневую жижу. — Тяжелый дурманящий дух в комнате нагонял сон, и Гарри с трудом соображал, что происходит.

— Раскиньте хорошенько мозгами, мои славные. Пусть ваш взгляд проникнет сквозь покровы обыденного. — Голос Трелони долетал как из густого тумана.

Гарри пытался сосредоточиться.

— Кажется, вижу, — наконец сказал он. — Что-то вроде неясного креста… — Гарри склонился над учебником. — Это значит, что тебя, к сожалению, ждут «всякие беды и испытания». А еще, кажется, солнце. Но солнце, наоборот, означает «огромную радость»… Понятно, значит, ты скоро будешь страдать и чувствовать радость…

— По-моему, у тебя с внутренним оком что-то неладно. Не мешает проверить.

И оба подавили смешок, заметив, что профессор смотрит в их сторону.

— А теперь моя очередь. — Наморщив лоб, Рон уставился в чашку Гарри. — Вижу темное пятно, похожее на цилиндр. Может, ты хочешь работать в Министерстве магии?

Рон перевернул чашку.

— А теперь точь-в-точь желудь. Давай посмотрим, что это значит. — Он пробежал открытые странички. — «Нежданная радость. Внезапно пролившийся золотой дождь». Красота! Надеюсь, ты со мной поделишься. — Рон опять перевернул чашку. — А теперь вижу какое-то животное. Допустим, это голова… похоже на беге… нет, скорее на овцу…

Гарри прыснул, профессор Трелони обернулась.

— Дайте-ка я взгляну, — сказала она, укоризненно глядя на Рона. Подошла к нему и взяла у него из руки чашку Гарри. Весь класс притих, ожидая ее объяснения.

Профессор вращала чашку против часовой стрелки, внимательно рассматривая узоры на ее стенках.

— Это сокол… Мой мальчик, у тебя есть смертельный враг.

— Кто этого не знает? — громко прошептала Гермиона. Профессор Трелони воззрилась на нее сквозь свои огромные очки. — Да все. Всем известно про Гарри и про Того-Кого-Нельзя-Называть.

Гарри и Рон смотрели на Гермиону с восторженным изумлением. Гермиона никогда еще не позволяла себе так говорить с учителями. Профессор Трелони предпочла ничего не ответить. Она приблизила огромные глаза к чашке Гарри и снова вперилась в нее, продолжая вращать.

— Дубинка… нападение… Боже мой, какая несчастливая чашка!

— А по-моему, это был цилиндр, — неуверенно протянул Рон.

— Череп… опасность в дороге…

Все смотрели на профессора Трелони, затаив дыхание. Она последний раз покрутила чашку и вскрикнула. В тот же миг опять раздался звук бьющегося фарфора — Невилл разбил еще одну чашку. Профессор Трелони опустилась в ближайшее кресло, смежив веки и прижав к сердцу поблескивающую самоцветами руку.

— Мой мальчик, мой бедный мальчик… Нет, милосерднее промолчать… Не спрашивайте меня…

— Что вы там видите, профессор? — тут же спросил Дин Томас.

Весь класс повскакал с мест, сгрудившись у стола Гарри и Рона, каждый старался заглянуть в чашку Гарри.