Мое безумие - Калья Рид

– Конечно, конечно. – Я съела последний кусок цыпленка в оранжевой посыпке и отодвинула коробку.

– Что-нибудь еще?

– Всегда быть счастливым. С тобой. – Он сделал глоток, наклонил стакан в мою сторону и лукаво подмигнул мне. – Как насчет тебя?

В горле у меня внезапно пересохло. Без сомнения, мы были счастливы. Мне казалось, что с каждым днем я люблю его все больше и больше. Но я хотела продлить эту любовь. Я хотела детей. Но еще неизвестно, как Уэс воспримет эту идею. В начале нашей помолвки мы говорили о детях, но всегда в далеком будущем. Для меня далекое будущее было почти рядом. Для Уэса это могут быть еще многие годы.

Не скажу, что это побуждение, это желание возникло из ниоткуда. Оно зрело во мне несколько месяцев. Каждый раз, когда я видела, как какая-нибудь женщина прогуливается с детской коляской, держит в магазине за руку малыша или замечала, как родители в больнице держат руку ребенка, шепча ему на ухо ласковые слова, пока ему накладывали швы или делали укол, часть меня отчаянно мечтала поменяться с ними местами.

Мне всегда казалось, что я никогда не полюблю никого так, как я любила Уэса, но что-то подсказывало мне, что, став матерью, я испытаю совершенно иную любовь. Интересно, каково это, испытывать любовь к другому живому существу?

– Я подумала… – медленно начала я.

Уэс приподнял бровь и терпеливо ждал, когда я продолжу.

– Я подумала… может, нам стоит попробовать завести ребенка.

– Ребенка? – переспросил он. Вопрос был задан без эмоций, как будто я спрашивала, что он предпочтет – помыть посуду или вынести мусор.

Это на миг застало меня врасплох. Я не знала, какова будет его реакция, но в глубине души надеялась, что он хотя бы немного заинтересуется этой идеей. Хотя бы самую малость.

– Ну да, ребенка, – ответила я.

Он тяжело откинулся на спинку стула и недоуменно посмотрел на меня. У меня похолодело внутри, я не ожидала, что все пойдет таким образом.

– Послушай, – медленно начал Уэс. – Мы ведь обещали друг другу быть честными во всем, верно?

Я кивнула. Внезапно мне показалось, что это обещание кусает меня за ягодицы. Страх и дурное предчувствие столкнулись и заплясали на моей спине.

– Я не хочу детей, – наконец произнес он. Затем пожал плечами и криво усмехнулся, как будто это решение нельзя отменить, как бы я ни старалась.

– Никогда?

– Никогда.

Чего-чего, а такого ответа я не ожидала. Я растерянно заморгала.

– Почему?

– Тебе нужна причина?

– Да.

– Да ладно, Виктория. – Он усмехнулся и поднял руки. – Что ты хочешь, чтобы я сказал? Я не хочу детей.

– Я хочу, чтобы ты мне сказал почему. Я не хочу детей, потому что… – Я умолкла. – Заполни пропуски, Уэс.

Он резко встал из-за стола и взял с собой тарелку. Не готовая положить конец этому разговору, я увязалась за ним.

– Скажи мне почему, – настаивала я. – Я хочу поговорить об этом.

– Мы уже поговорили.

– Нет, мы вроде как начали, а потом ты психанул.

– Я не психанул! – Он выбросил оставшуюся еду в мусорное ведро. – К чему вообще весь этот разговор?

– Потому что для меня это важно. Потому что ты спросил меня, какие у меня планы на этот год, и я сказала тебе, и теперь ты злишься на меня. Вот почему мы говорим об этом.

Уэс обернулся и схватился за край кухонного стола. Все флюиды счастливой годовщины мгновенно испарились, уступив место гневу.

Как и у любой нормальной пары, между нами возникали споры. Мы порой не соглашались друг с другом. Но эти моменты никогда не длились долго, чтобы повлиять на наши отношения. Один из нас всегда уступал.

Но в данном случае я была готова сделать исключение. Это было то, чего я действительно хотела.

– Давай оставим эту тему, – раздраженно сказал Уэс. – Ты как та собака с гребаной костью. Впилась в нее зубами и не выпускаешь.

– Тогда просто ответь мне!

– Я не хочу детей, потому что не хочу ответственности, – выкрикнул он.

Тишина. В гостиной орал телевизор, но на кухне было так тихо, что можно было услышать, как на пол упала иголка.

– У меня сейчас дел невпроворот, чтобы думать о ребенке, Виктория.

– Их всегда будет невпроворот. Им конца и края нет! Этак у тебя никогда не будет времени для создания семьи.

– Если нет времени, зачем тогда пытаться? – Он вновь пожал плечами. Этот жест уже начал меня бесить. Он казался мне ленивым, как будто Уэс увидел мое разочарование и обиду, но не хотел тратить время на то, чтобы все исправить.

Я отступила на шаг. Его слова поразили меня в самое сердце.

– Что ж, – выдохнула я, – мне теперь понятно.

– Я бы спросил, не проблема ли это для тебя, но очевидно, что да.

– Конечно, и еще какая! Я хочу детей!

Уэс скрестил на груди руки.

– Ну, ладно, допустим, у нас родится ребенок. Что ты будешь делать, когда он родится? Продолжишь работать и бросишь его?

Его слова были сказаны с такой злобой и ненавистью, что я даже вздрогнула.

– О чем ты говоришь? Я бы никогда не бросила своего ребенка.

Уэс лишь покачал головой.

– У нас не будет ребенка, – сказал он, как отрезал.

Вот и весь разговор. Я повернулась и пошла прочь.

– Виктория! Вернись. – Он догнал меня и обнял сзади. – Извини. Я хочу, чтобы у нашего ребенка было все самое лучшее. Чтобы ему принадлежало все наше внимание. Моя загруженность на работе растет с каждой минутой. Боюсь, я не смогу подарить ребенку любовь и привязанность, которых он, безусловно, заслуживает. Вот и все. Я не хотел тебя расстраивать, понимаешь? Даже если бы мы пытались завести ребенка, оглянись вокруг. Сейчас нас только двое, и этот дом нам уже мал. Нам нужен свой дом – место, где можно свить гнездо.

Уэс нарисовал такую красивую картину. Такую соблазнительную, такую идеальную, что я согласилась.

– Тогда я за две недели уведомлю больницу. – Слова эти слетели с моих губ прежде, чем я успела подумать, то ли я говорю.

Глаза Уэса загорелись.

– Ты уверена?

– Еще как! – с жаром ответила я. Чем больше я думала об этом, тем больше этот шаг казался мне разумным. – Абсолютно.

Уэс шагнул ко мне и, взяв мое лицо в свои ладони, улыбнулся, наклонился и нежно поцеловал. Его поцелуй был полон обещаний и надежд на наше будущее. Когда же мы, наконец, разомкнули наши губы, я прижалась лбом к его груди.

– Значит, мы это сделаем? – прошептала я, уткнувшись лицом ему в рубашку.