Жестокая Земля. Двойная тень - Антон Грановский

Это был их первый поцелуй.

…Вспомнив о том вечере в баре, Ник грустно усмехнулся. Черт подери, как же он ее любил! Больше жизни, больше Бога и истинного мира… На какое-то время любовь к Анне вытеснила все остальное и стала главным смыслом его существования. Теперь даже вспоминать об этом было странно.

Брак погиб под нагромождением обид, недомолвок и недопониманий. Совместная жизнь превратилась сначала в драму, а потом в трагикомедию. Что поделаешь, рано или поздно любым отношениям приходит конец, все становится слишком запутанным и готовым вот-вот развалиться даже без внешнего толчка. У всего есть свой предел, вот в чем дело.

Ник посмотрел в открытое окно ванной комнаты. Какой-то долговязый тип в черном пальто и широкополой шляпе счищал со своего бежевого фургона пыль аэрокрирингом. Закончив работу, он вышвырнул опустевший баллончик в утилизатор и забрался в кабину.

По тротуару шла группа военных офицеров в голубых хаори, перевязанных золотыми поясами-химо. Ник отвел было взгляд, но вдруг его обдало холодом, и он снова посмотрел на военных. Первое мгновение он не мог понять, что с ними не так. А потом понял: военные шли назад, в буквальном смысле – маршировали назад, словно кто-то прокручивал пленку с записью в обратную сторону.

У Ника отвисла челюсть. Он зажмурился, затем снова открыл глаза. Военные уже прошли.

– Померещится же… – пробормотал Бойцов и отвернулся было от окна, но в этот момент за окном пробежала собака.

У Ника похолодело в груди. Собака бежала задом наперед.

За окном снова было пусто. Ник перевел взгляд на зеркало, посмотрел на свое отражение. Лицо было бледным, растерянным. Ник открыл кран с водой, набрал пригоршню и плеснул себе на лицо. Ледяная вода помогла ему овладеть собой и собрать воедино разбегающиеся мысли.

«Должно быть, это от переутомления, – сказал он себе. – Нужно будет хорошенько выспаться. Определенно».

Он вытер лицо одноразовым полотенцем, швырнул его в утилизатор, повернулся, чтобы шагнуть к двери, но его вновь настигло ощущение того, что произошло нечто из ряда вон выходящее. Ник повернулся к зеркалу, и сердце его окончательно упало, когда он увидел в зеркале собственный вихрастый затылок. Отражение стояло к нему спиной.

– Черт… – прошептал Ник, покачнувшись и схватившись рукой за раковину. – Да что же происходит?

Из гостиной донесся звук разбитого стекла.

– Риоко! Госпожа Риоко, где вы?

Ник замолчал и уставился на мраморный постамент. Затем опустил взгляд. Коричневая ткань валялась на полу вместе с осколками аквариума. На одном из осколков он разглядел немного серой пыли.

Что-то легонько коснулось щеки Ника. Он поднял руку, потрогал щеку кончиками пальцев, затем взглянул на них и нахмурился – пальцы были испачканы серой пылью. Сообразив, что пыль упала сверху, Ник поднял голову и посмотрел на потолок.

Госпожа Риоко была там. Растопырив ноги и руки, она висела на потолке, подобно огромной мухе, но голова ее была противоестественно вывернута, и затянутые серой пленкой глаза смотрели на Ника.

Ник сглотнул слюну.

– Что за…

Госпожа Риоко открыла рот и оглушительно закричала. Ник никогда раньше не слышал, чтобы люди так кричали. Он зажал уши ладонями и покачнулся. И в эту секунду госпожа Риоко, резко оборвав крик, отвалилась от потолка и спикировала на Ника.

Он успел отпрыгнуть в сторону, выхватил пистолет и вскинул его, но госпожа Риоко рухнула на пол и осталась неподвижной.

Через двадцать минут в просторной гостиной госпожи Риоко стало тесно, как на Северном вокзале в час пик. Фотограф щелкал фотоаппаратом, фиксируя положение тела. Судмедэксперт ковырял глазное яблоко госпожи Риоко пинцетом, оперативники осматривали место происшествия, собирали улики.

Ник стоял в углу комнаты, сунув руки в карманы плаща и широко расставив ноги. В углу его твердого рта дымилась сигарета, взгляд был направлен на искореженное тело госпожи Риоко.

Следователь прокуратуры, рыжеволосый Макс, остановился рядом с Ником и тоже посмотрел на женщину.

– Холодна, как фарфоровая кукла, – заметил он.

Ник не ответил.

– Эксперт утверждает, что она умерла около двенадцати часов назад, – снова заговорил «прокурорский». – Ник, ты уверен, что беседовал с ней?

– Да, – отчеканил Бойцов. – Я говорил с ней. И она была жива.

– Но если верить эксперту…

– Повторяю тебе: она была жива. Она ходила, разговаривала, улыбалась – так же, как мы с тобой.

– А потом она повисла на потолке, как муха? – прищурился Макс.

– Я знаю, как это звучит, – сказал Бойцов. – Поэтому не заставляй меня повторять снова.

– Ты выглядишь очень уставшим, Ник, – сказал «прокурорский» сочувственным голосом. – Езжай домой и отоспись как следует.

– Не говори мне, что делать, Макс.

– Это просто дружеский совет.

– Оставь свои советы при себе.

Макс помолчал, потом тихо произнес:

– Эксперт нашел в тканях ее организма нанопыль. Как, по-твоему, такое могло произойти?

– Не знаю, Макс.

В кармане пиджака у Ника зазвонил видеофон. Он достал трубку, клацнул пальцем на клавишу. На экране возникло лицо майора Шатрова.

– Ник, срочно приезжай в дом на углу Мифунэ и Пятьдесят Девятой, – сказал майор.

– Что произошло?

– У псионика, который там работал, съехала крыша.

– Что за псионик?

– Пирокинетик, использующий электроподзарядку. Что-то вроде Зевса-громовержца, только в миниатюре.

– Кем он работал?

– Чистильщиком вирт-бассейна.

Ник наморщил лоб.

– Георгий Иванов?

– Да. Ты его знаешь?

– Это мой район, я знаю в нем всех псиоников. Скоро буду!

Ник убрал видеофон и повернулся к двери.

– Босс, мне пойти с вами или остаться здесь? – спросил Панч.

Детектив взглянул на него и сказал:

– Останься и внимательно наблюдай. Потом подробно мне все расскажешь.

На пути у Ника встал «прокурорский».

– Ник, прости, но ты не можешь сейчас уйти. Мы все еще не знаем, что здесь произошло.

– Я рассказал тебе все, что было.

– Да, но это всего лишь твои слова. И они могут отличаться от истины.

Ник поднял руку и показал пальцем на лицо Макса:

– А это – всего лишь твоя морда. И я могу сделать так, что она будет отличаться от того, что ты видел сегодня утром в зеркале.