Дама из сугроба - Екатерина Вильмонт

И он улетел.

Сандра между тем выздоравливала очень медленно. Она чувствовала страшную слабость. Артем привез к ней своего друга, классного терапевта, который в принципе одобрил выбранный Артемом метод лечения, но посоветовал еще какие-то препараты и, главное, покой.

– Ангина дает тяжелые осложнения, надо быть осторожной, можно загубить сердце, если не соблюдать все назначения. Но с Артемом вы в надежных руках.

Лешка тоже присутствовал при этом разговоре.

– Вот, мама, надо все соблюдать…

– Все соблюдать – это рехнуться можно!

– Ничего, не рехнешься!

У Алексея скоро начинались студенческие каникулы. Сандра настаивала, чтобы он поехал с друзьями куда-нибудь отдохнуть, но парень заартачился.

– Не поеду никуда! Как я могу, когда ты больна?

– Я уже не больная, я выздоравливающая! Артем, скажи ему! У него диплом на носу…

– Мама, это бесполезно! Я буду тебя сторожить! А ты знаешь, Артем, что мама тут учудила?

– Ты о чем, Лешка?

– Она тут, когда снегу навалило, в одном купальнике прыгала с крыши в сугроб!

– Что? – поперхнулся чаем Артем.

– Да-да, прыгала в сугроб!

– Ты ненормальная, да? – закричал Артем.

– Что вы понимаете оба! Это самый большой кайф, какой только можно себе представить! Почему-то никто не говорит, что окунаться в прорубь в лютый мороз это ненормально. Вон, даже наш президент окунается!

– Наш президент, в отличие от тебя, человек закаленный! – заметил Лешка.

– Но, между прочим, я простудилась не из-за сугроба, после прыжков прошло несколько дней…

– Прыжков? – взвился Артем. – Ты не один раз это проделала?

– Нет, конечно! Это так бодрит, такой кайф! Я всегда об этом мечтала! Мы в детстве прыгали с крыши в сугроб, правда, одетые. Но это же хуже, одежда намокает. Знаете, как мне влетало от бабушки, когда я домой являлась как мокрая курица!

– Ладно, мне пора на работу! – объявил Артем. – Алексей, я на тебя надеюсь.

– Даже не сомневайся, я глаз с нее не спущу!

– Черт возьми, а это приятно, когда о тебе так пекутся красивые мужчины! – со смешком заявила Сандра.

Артем уехал.

– Мама, скажи, какого рожна тебе надо?

– Ты о чем?

– Артем тебя любит! Он хороший человек, классный хирург… Я бы хотел, чтобы вы поженились.

– Лешка, не говори чепухи! Я совершенно не желаю ни с кем жениться. И замуж тоже не желаю! Я, наконец-то, почти счастлива: сын вырос, я построила себе дом, у меня даже есть говорящий попугай. Осталось для полного счастья завести веселую дворняжку, а ты тут меня толкаешь замуж! Да ни за что на свете!

– А Артем… он знает, что не входит в этот набор?

– Знает, конечно! И, между прочим, не лезет с идиотскими предложениями! И вообще, сын, учти, чтобы выходить замуж или жениться, надо ощущать, как писала Марина Цветаева, «смертную надобу» в этом человеке.

– Ух ты! Надо же… Смертная надоба… Здорово!

– А ты вообще читал Цветаеву?

– Мам, я насчет стихов как-то не очень…

– Ну и дурак! Вот когда придет «смертная надоба», тогда и схватишься за стихи… хотя вы, нынешние, хватаетесь не за стихи, а за телефоны, тьфу на вас! А что за словечки у вас! Вписка! Я познакомился с этой телкой на вписке! Или еще того чище, с этой соской! Ужас просто! Иди с глаз долой! – окончательно рассердилась Сандра.

Алексей понял, что она плохо себя чувствует. Обычно она вела такие разговоры, когда хворала.

– Мама, ты поспи лучше!

– Вот еще! Пойду сейчас и прыгну в сугроб!

– А нет твоего сугроба! Растаял! – не без злорадства воскликнул Алексей.

– Тьфу ты, зараза!

В самолете Тимур терзался мыслями о Сандре. Как она там? Я даже ни разу не позвонил справиться о ее самочувствии, просто слинял и все… Струсил, Тимур Сергеевич? Ох, странно, он никогда в последние лет пятнадцать не обращался к себе по имени-отчеству… Неужто в кровь проникла эта ностальгическая зараза? Кажется, да, проникла! Когда за столом в отцовском доме Авдотья Семеновна обращалась к нему «Тимур Сергеевич», ему это доставляло неизъяснимое удовольствие. Глупо до изумления, но тем не менее это факт! Ладно, позвоню этой рыжей из дому. Безопасно! И вежливо… Да она и не очень рыжая, у нее волосы не при всяком освещении рыжие. А когда мы сидели в кафешке и у нее дома, я все старался поймать эту рыжину… А лицо у нее такое… как у рыжих… хоть и без веснушек… Но, может быть, веснушки появляются весной? Или она их вывела? Ох, а я мог в нее влюбиться по-настоящему, есть в ней что-то такое… необходимое мне… Но бог миловал! Главное, я примирился с отцом и успел побывать на маминой могиле. А это все игра гормонов, не более того! Не пропаду я без нее. Он заметил как благосклонно смотрят на него красотки-стюардессы. Это было как минимум приятно.

– Добрый день, могу я поговорить с Александриной Юрьевной? – спросил мелодичный женский голос.

– Слушаю вас!

– Александрина Юрьевна, с вами говорит секретарь Романа Евгеньевича Сутырина.

– А кто это?

Кажется, секретарша удивилась.

– Ну, Роман Евгеньевич… крупный бизнесмен, владелец концерна…

– Ох, увольте меня от этих названий, я все равно не знаю, короче, ваш шеф хочет, чтобы я написала портрет его жены, так? – раздраженно спросила Сандра.

– Нет, он хочет, чтобы вы написали его портрет. Для офиса. Вы согласны?

– Нет.

– Но почему? Господин Сутырин предлагает очень хорошие условия. Вы даже не выслушали…

– Ну о плохих условиях речь вообще не идет, но я не могу соглашаться писать портрет человека, даже не видя его. Это нонсенс!

– Хорошо, я перезвоню вам в течение часа.

– Ну-ну!

Собственно, такой заказ был сейчас очень кстати, но форма ее категорически не устраивала. Тоже мне, великий деятель…

Прошло минут двадцать. Снова раздался звонок. Ага!

– Алло, Александрина Юрьевна? – спросил мужской голос.

– Совершенно верно!

– Добрый день, с вами говорит некто Сутырин! Простите, что поручил дозвониться вам моей секретарше. Как-то не подумал, привык, знаете ли. Еще раз прошу меня извинить, но мне еще не доводилось заказывать собственный портрет.

– Понимаю, – хмыкнула Сандра.

– Александрина Юрьевна, скажите, сколько сеансов требуется для такого портрета?

– Не могут вам определенно ответить. Мне нужно увидеть вас, поговорить с вами, я же не могу знать…