Тайны виртуальной жизни - Алла Полянская

– А куда эти подевались?

– Никуда. – Билли ставит передо мной тарелку с дымящимся пюре. – Давай, Паола, бери вилку. Потом поговорим.

– Чего это – потом. Давай сейчас!

Да, не так уж много у нас общего, как я думала. Или наоборот, очень много, потому что мы оба друг другу не доверяем и идем на ощупь.

– Ладно. – Билли-Рей уселся напротив меня и подвинул к себе кастрюльку с печенью. – Эти двое приходили за тобой.

– Ну, я подозревала, что они не квартирой ошиблись. А надо им что было?

– А надо было, чтобы ты открыла для них некий замок, за которым ценности и деньги. – Билли-Рей невозмутимо смотрит на меня. – Сечешь фишку? Папаша слил тебя заинтересованным лицам. Не на Форуме слил, а нашел где-то граждан, которым мастер с твоей квалификацией нужен до зарезу. И Папаша продал твое, так сказать, резюме одному серьезному человеку, который собирается заставить тебя сотрудничать.

Сказать, что я испугалась, – это ничего не сказать. У меня внутри все оборвалось. Значит, вот что сделал Папаша с подачи Динальта. Нельзя сказать, что я не думала о подобной возможности – думала, и не раз, но я предприняла все мыслимые и немыслимые меры предосторожности. Никогда не афишировала сути своих занятий. Даже когда меня приглашали на работу, по документам все проходило как тренинги по мейкапу, а также у меня покупали кукол. Потому, собственно, мои куклы вышли в топ дорогих изделий – большая часть людей думает, что это из-за их уникальности. Но это из-за моей уникальности. Но я боялась, что подобное может случиться, и вот он, Папаша, раскопавший большой кошачий секрет.

Но я одного не понимаю… Нет, с Папашей все предельно ясно, гражданин был реально болен. Меня удивляет другое. Динальт, который выдал меня, точно зная, что именно предпримет Папаша и какие будут для меня последствия. То есть он точно знал, что уголовники, скорее всего, меня убьют. И он сознательно послал меня на верную смерть, можно сказать – просто из-за того, что я спорила с ним в вирте?

Я в шоке.

– Пока о твоем секрете знает только человек, который послал этих двоих. – Билли-Рей внимательно наблюдает за мной. – Паола, что происходит?

– Но если они сказали, зачем он их послал…

– Они знали только, что должны привести тебя к своему боссу живой и относительно невредимой. – Билли-Рей задумчиво ковыряет пюре вилкой. – Это я уже сложил два и два. Тому человеку ты могла понадобиться только в качестве ключа ко всем замкам. А это очень серьезно, Паола, понимаешь? У него большие планы, которые он теперь может осуществить. Обычный медвежатник ему не годится, этого добра хватает, но дело в том, что медвежатник не знает о замках столько, сколько ты, ну и вызовет подозрения, а ты – нет.

– И что теперь делать?

– Теперь нужно изъять из обращения гражданина, купившего у Папаши твое резюме, и саму информацию, в какой бы форме ее ни подали. И узнать, как Папаша выяснил твою подноготную. – Билли вздохнул: – Ты в большой беде, Паола. Если о тебе узнают коллеги твоего предполагаемого нанимателя, за тобой начнется охота, и эти люди либо найдут твое слабое место и ты будешь делать что велят, либо тебя убьют. Но жизнь твоя в опасности и в первом случае, так что тут без вариантов.

Отличная перспектива, ничего не скажешь. Но я не могу рассказать о переписке Папаши и Динальта, потому что… Ну, я уже говорила почему.

– А поэтому ты сейчас соберешь вещи и мы с тобой на время исчезнем, пока я не разрулю ситуацию. – Билли-Рей положил мне в тарелку салат. – Ешь завтрак, Паола. Сегодня будет длинный день, и не самый радужный.

Ну, это я уже поняла. Вот только уходить из дома… И куда? Я очень плохо переношу чужие квартиры, чужие запахи, ночевку вне своей кровати, необходимость общаться с людьми, которые пахнут, издают звуки и могут сотворить любую фигню. И я хочу остаться одна и пойти на Форум. Там народ уже выложил фотки с «прыгалок», можно будет посмотреть на смеющиеся лица и порадоваться за них, и вообще там все знакомо и все просто. Хотя сейчас все сложно и ничего хорошего не намечается.

– И куда я пойду?

– Со мной пойдешь. – Билли-Рей достает с антресолей мой рюкзак, с которым я иногда езжу на дачу. – Вещей бери минимум, надо будет – докупим, но таскать твой рюкзак я не буду.

Ну и ладно. Не будет он таскать мой рюкзак – и не надо.

Я запихиваю в недра сумки оба Папашиных ноута и свой планшет, пихаю белье, пару полотенец и косметику, кое-что из одежды, небольшого мягкого совенка и коробочку с украшениями. Документы, деньги… Да, тяжеловат рюкзак, но это тот минимум, без которого мне никак, совершенно никак.

– Ботинки есть у тебя?

– Нет… сапожки вот.

Билли-Рей с презрением смотрит на мои замшевые сапожки, отороченные мехом.

– Эти не выдержат долго… Ну ладно. Перчатки возьми, воды тоже. Все, уходим.

Он выглянул в глазок и открыл дверь, мы вышли в пустой подъезд.

– Можешь не запирать так тщательно, откроют все равно. – Билли-Рей хмыкнул. – Паола, торопись. Вот дьявол!

В окно видно, как у подъезда остановилась машина и из нее выбрались четверо очень крупных мужчин.

– Чердака нет?

– Нет. – Я лихорадочно соображаю. – Идем.

Я тащу его вверх по лестнице на пятый этаж и звоню в дверь, молясь, чтобы Эмилия Марковна оказалась дома. Впрочем, она очень редко куда-то выходит.

– Заходи, моя девочка.

Звучный голос, слегка надтреснутый – его обладательнице уже восемьдесят четыре года. Это и есть моя соседка Эмилия Марковна, милейшая старушка.

– О, да ты сегодня с молодым человеком!

Мы вваливаемся в тесную прихожую, дверь за нами закрывается – похоже, успели. Но отсюда нам никак, выход на крышу в соседнем подъезде.

– Чай идемте пить, дети.

Мы бросаем на пол рюкзаки и идем за хозяйкой. Эмилия Марковна уже достала печенье и банку с повидлом, поставила чашки. Она невероятно юркая старушенция, и разум ее яснее, чем у большинства молодых.

– Садитесь. – Эмилия Марковна ставит перед Билли-Реем белоснежную чашку из плотного фаянса. – Я всегда говорила, что у Лялечки должен быть кто-то, кто станет о ней заботиться, нехорошо девочке все время быть одной.

– Лялечка, значит.

Билли-Рей с ухмылкой смотрит на меня, а я готова убить негодяя. Когда-то мы поспорили, что он не угадает, как меня зовут, и он перебрал кучу вариантов, но так и не приблизился к верному. Но сейчас тоже не считается, он не угадал, а услышал, а это не одно и то же, тем более что я никакая не Лялечка, это Эмилия Марковна придумала.

– Я, старуха, так ее называю, она терпит мои чудачества, что ж. – Эмилия Марковна разливает чай и садится в кресло-качалку у окна. – Что стряслось, дети?

– Ничего, Эмилия Марковна. – Я беру из вазочки печенье, мысленно бью себя по руке, но вернуть его обратно – обидеть хозяйку. Ладно, только одно. – Просто мы…