Рука в руке - Франсуаза Бурден

— Как думаешь, твой сын решился бы на такое, будь у него в соперниках молодой парень?

— Да.

Эта фраза еще больше разозлила Жослина.

— Черт вас возьми! — выругался он. — С вашими быками и корридой! Твой сын, от которого ты без ума, смешон, понимаешь?

— Это не так.

Жослин открыл было рот, чтобы возразить, но передумал и только тяжело вздохнул. Виржиль сидел, обхватив голову руками. Жослин продолжал нервно ходить по комнате, будучи все еще во власти происшедшего. Проходя мимо зеркала, он глянул на себя, отметил, какой у него старый и ужасный вид, и почувствовал, что ему будет сложно пережить эти несколько дней. Голос Виржиля вывел его из состояния задумчивости.

— Я умираю со стыда, Жослин… Я и понятия не имел, что такое может произойти. Я ничего не замечал до корриды. Иначе я бы сделал так, чтобы вы не виделись… Это его дом, но я не знал, что все зайдет так далеко…

В дверь постучали — официант принес коньяк. Жослин дал ему чаевые и наполнил рюмки. Протянув одну Виржилю, он посмотрел на друга и только сейчас увидел слезы у того на глазах. Жослину было непривычно утешать Виржиля.

— Выпей, Виржиль! Я не умру из-за того, что Рафаэль бросила меня.

Виржиль поднялся и залпом осушил рюмку.

— Помнишь наш разговор несколько дней назад, Жослин? У меня в кабинете ты сказал, что твой приезд с Рафаэль сюда все объясняет. А когда я спросил, готов ли ты жениться на ней, ты замялся. Я тогда рассмеялся и подумал, что ты здорово влюблен, если даже краснеешь при упоминании ее имени. Теперь я все понял… Ты не представляешь, как сильно Руис унизил меня и как я сожалею, что так вышло.

Жослин протянул ему руку, и Виржиль вопросительно посмотрел на него.

— Давай пожмем друг другу руки, Виржиль. Ты не враг мне. Эта вражда касается только меня и Руиса. Не путай себя с ним.

Виржиль робко пожал ему руку.

— Что ты будешь делать, Жослин?

— Рафаэль свободна. Я не собираюсь преследовать их по всей Испании. Завтра я возвращаюсь в Париж, один. Она нашла мужчину, который ей понравился, и избавилась от меня. Вот и все. Что я могу еще сделать?.. Куда, думаешь, они поедут?

Тревожные противоречия Жослина не беспокоили Виржиля.

— Я не знаю. Даже если бы знал, я бы не сказал тебе.

— Конечно…

Виржиль спросил:

— Знаешь, почему я вмешался в драку? Я думал, ты убьешь его в своем гневном желании отомстить за себя и за меня.

— Да что ты! Я же не сумасшедший. Тебе не нужно было вмешиваться. Я остановил тебя, потому что хотел сам разобраться. Ты бы избил его, если бы не я? Так ты его защитил… Я не обещаю, что в будущем… Такие вещи легко не забываются. Я должен свести счеты с твоим сыном, Виржиль…

Виржиль тяжело встал и налил себе еще коньяка.

— Ты поедешь со мной или останешься в Ниме?

Этот вопрос был задан немного робко.

— Завтра я сяду на самолет в Гароне.

— Мария передаст тебе твои вещи… О боже, мне нужно еще ей все рассказать!

Виржиль расстроенно вздохнул. Жослин резко ответил ему:

— Думаю, это будет не так тяжело, как приходится мне, правда?

— Да, конечно, но и непросто…

— Правда?

— Хочешь, устроим вечер забвения сегодня? Я не собираюсь оставлять тебя одного сейчас. К тому же… Мы так и не устроили прощального ужина.

Жослин спросил серьезно:

— Куда ты хочешь поехать?

— За город. Я не хочу случайно встретить друзей, которые станут расспрашивать меня о Руисе. Поехали в Сен-Ком, съедим что-нибудь?

Виржиль был настойчив, поэтому Жослин согласился.

— Да, давай разделим наше горе… Все равно в это время сложно найти гостиницу в Ниме. Сейчас ведь праздник.

В голосе Жослина чувствовались горечь и усталость.

— Не знаю, как это случилось, — сказал Виржиль, стараясь не смотреть на друга. — Я хотел достойно воспитать своего сына, научить его понимать, что есть настоящие ценности… До сегодняшнего дня я думал, что он лучший из всех троих. Я бы поклялся перед кем угодно, что он искренний и честный… Как видишь, я совершенно не знаю его.

Жослин ходил по комнате. Отчаяние Виржиля было ему неприятно, но он чувствовал себя словно в тумане. Он думал о Руисе со злостью, представляя, как несколько часов назад тореадор одевался в этой самой комнате и вынашивал свой коварный план. Боязнь смерти и желание чужой женщины — вот что он чувствовал в тот момент. Искусство корриды и измены — то, чему уже не мог научиться Виржиль в свои пятьдесят лет.

— Пошли отсюда, — сказал он Виржилю.

Уже немного пьяные, они вышли из гостиницы и сели в просторный «мерседес». Шофер, который был в курсе произошедшего скандала, беспрекословно повез их в Сен-Ком.

— Вам нужно заехать к доктору, — сказала Рафаэль, когда они выехали на автостраду, но Руис ничего не ответил. Он молчал целый час. Юноша аккуратно вел машину, чтобы не пугать девушку, но было видно, что ему хочется поскорей уехать как можно дальше от Нима. Его рана на губе затянулась. Заходящее солнце загадочно освещало окружающий пейзаж. Рафаэль думала о Жослине. Она чувствовала вину и одновременно облегчение и была довольна тем, как поступила. Страх перед неизвестным и головокружение от невероятности происходящего охватили девушку. Руис остановился заправиться и только тогда заговорил с Рафаэль.

— Вы решились поехать со мной. Я и не надеялся на это. Я знал, что отец с Жослином устроят скандал. Это в порядке вещей. Но я не мог смириться с мыслью о вашем завтрашнем отъезде. И мне невыносимо было думать, что вы проведете еще одну ночь с ним.

Он протянул к ней руку, но тут же в нерешительности остановился.

— Если я прикоснусь к вам сейчас, то сойду с ума, — эти слова прозвучали очень искренне. — Я покажу вам мое любимое место. Надеюсь, вам там понравится.

Он расплатился, завел машину и тут же раздраженно добавил:

— Вы ни о чем не сожалеете, Рафаэль? Я могу отвезти вас обратно в Ним, я не боюсь Жослина.

Рафаэль откинулась на спинку сиденья и ответила:

— Что вы, Руис! Я вовсе не сожалею. По крайней мере, сейчас.

Это было правдой. Он ничего не ответил, а она вдруг подумала, что они еще не занимались любовью, даже не целовались. Им нужно время, чтобы понять, смогут ли они понравиться друг другу. Пока же они вели себя словно двое незнакомцев. Там, в гостинице, Рафаэль ответила «да», пораженная смелостью и прямотой Руиса Васкеса — кумира многих девушек. Жослин назвал его «дикарем». Неужели этот милый юноша с ангельскими глазами может быть таким? Конечно! Гордый эгоист! Свирепый, но ласковый хищник! Рафаэль должна была признаться: она поехала с Руисом, руководствуясь животными инстинктами. На самом деле ее покорили не его розы, а жуткое отрезанное ухо быка. Это был жест победителя. Она улыбалась Руису, а он загадочно поглядывал на нее.