Заклятая подруга - Арина Ларина

– Лизка! Я хочу, чтобы ты улетела в космос. Вместе со своей Данаей! Мне надо работать! Мне нужно ребенка лечить! У меня подарки не куплены, а на этой неделе уже Новый год! Уймись! Твоя Даная уедет на Мальдивы! Все? Довольна?

– Мы текст не утвердили, – плаксиво сморщилась Лизавета.

– Иди в баню, – завершила беседу Рита. – Я уж как-нибудь сформулирую! Давай работать, пока нас всех не уволили.

Слава маялся от безделья. Художник без музы, как «Жигули» без аккумулятора: и так-то машина сомнительная, а если еще и не едет… Он чувствовал себя совершенно разбитым. Болела голова, на душе было тоскливо и мутно, как с похмелья. Но это не похмелье, а гораздо страшнее – творческий кризис! Даная не отвечала, а она именно сейчас нужна была ему, как воздух. Творческая личность живет эмоциями, впечатлениями, мечтами. Когда этого нет, творец сдувается, как дырявый шарик, и впадает в депрессию. Иногда немного помогал алкоголь. Но сейчас в доме не было ни капли спиртного – все выпито. А денег Лиза не оставила. Лучшего друга супружница увезла к теще за Урал, встречать Новый год «по-семейному», поэтому даже напроситься в гости не получалось.

Раздраженный Слава пнул Лизаветины тапочки и злобно загремел посудой. Кофе тоже отсутствовал! Пустая банка с налипшими гранулами нахально выпирала с полки округлым боком. Все против него!

Мобильный нервно вздрогнул и издал пару пронзительных звуков. Эсэмэска. Скорее всего, деньги закончились. А эта ворона жена наверняка опять забудет положить на счет – она вечно все забывала и тупо хлопала глазищами, как корова.

Вячеслав уже не помнил, когда жена начала его сильно раздражать. Он вдруг стал замечать всякие мелочи, которые его не устраивали, потом мелочей стало больше, а дефекты покрупнее так и лезли в глаза. И наконец стало ясно, что Лиза – совершенное не то! Не такая спутница нужна настоящему художнику. Не эта медлительная, фигуристая деваха, бесхарактерная и посредственная. А нечто выразительное, яркое, как он сам! Чтобы и муза, и друг, и предмет гордости!

Небрежно взяв телефон, он с изумлением обнаружил, что пришло длинное сообщение:

«Ваша женщина замечена в адюльтере. Сегодня в 18.00 ее увезут в неизвестном направлении от отеля. Торопитесь. Поклонник вашего таланта».

– Оба-на! – присвистнул Слава и оживился.

Слово «адюльтер» немедленно вызвало ассоциацию с «бюстгальтером» – звучало так же нелепо и громоздко. Он представил Лизавету в старорежимном атласном бюстгальтере, увозимую в полуголом виде неизвестно куда. Какая драма! Сколько драйва! Когда нет положительных эмоций, сойдут и отрицательные.

Его сразу накрыло ворохом мыслей. Можно было жадно наглотаться новых впечатлений, развлечься, уличить Лизавету, облегчив переход в холостое состояние… Слава взглянул на часы. Времени до вечера было много.

Внезапно его осенило. А если это вовсе не про Лизу? А если это Даная решила устроить ему сюрприз?

«А откуда у нее телефон?» – постучал рассудок в мозг.

«Мало ли, – отмахнулся Слава. – Меня все знают. Могла у кого-то взять мой номер!»

«Ты широко известен в узких кругах», – настырно лез в сознание внутренний голос.

«Не так уж узки эти круги», – самонадеянно возразил Вячеслав.

При любом раскладе день обещал закончиться оригинально.

Но если для уличения Лизы подошли бы и старые джинсы с растянутым свитером, то для возможного свидания с мечтой требовался костюм и… чего уж там… новые трусы! Да, еще майка!

Слава лихорадочно стал готовить вещи, придирчиво рассматривая их и ругая на чем свет стоит Лизаветину бесхозяйственность: костюм был помят, а новых трусов не нашлось. Хорошо хоть среди старых обнаружились приличные, без так любимых супругой сердечек и собачек.

– Лизка, ты идиотка! – бушевала Горецкая. – Мало того, что шефа кинуть решила, так еще и драку организовала.

– Ничего я не организовывала, – трусливо жалась к кулеру Лизавета, стакан за стаканом выхлебывая воду, словно слон на водопое. – Это Рита предложила!

– Я? – возмущенно воскликнула Маргарита. – Ну, ты наглая, Бабаева! Ты сама прилепилась как банный лист! Вот я и дала совет!

– В следующий раз посоветуй ей утопиться. Вдруг поможет. – Валерия злобно уселась в жалобно скрипнувшее кресло и, раздувая ноздри, потребовала: – Прочитай, что ты в эсэмэске написала. Может, он не придет.

– Придет, – уверенно произнесла Лизавета. – Я так написала, что он точно придет!

– Неужели наврала, что французская галерея набирает непризнанных гениев, а собеседование будет проводиться прямо у нас на ступеньках? – с сарказмом предположила Лера, пока Лизавета мучительно разыскивала бумажку с текстом.

– Во, нашла! – Она в полной тишине зачитала послание и в ожидании похвалы уставилась на подруг.

– Надо ее убить, чтобы не мучилась, – изрекла Рита, сползшая под стол от смеха.

– Слушай, Бабаева, может, тебе в писатели податься? – предложила Валерия. – А что, неплохой тандемчик. Он художник, ты писательница. Два сапога пара.

Судя по Лизаветиной физиономии, идея застала ее врасплох и очень приглянулась. Она ушла в себя, благостно затихнув, и лишь сияющие глаза выдавали активную мыслительную деятельность.

– Очнись! – потребовала Горецкая. – Кто тебя, балду, научил так слова складывать? Ты аглицкой королеве эсэмэсишь? Адюльтер! Поклонник таланта! Паноптикум какой-то!

– Да вы ничего не понимаете, – принялась горячо заступаться за свои писательские способности Лиза. – Это психологически выверенный мессидж! Во-первых, я употребила слово «женщина», чтобы он вспомнил, что я именно женщина, а не баба на хозяйстве.

– Уж ты-то на хозяйстве, – усмехнулась Рита, многозначительно хихикнув.

– Во-вторых, Слава любит все оригинальное, а мое письмо именно оригинальное. Оно должно привлечь внимание.

– Разумеется, – проговорила Лера, – содержание про то, что его баба планирует дезертировать с хозяйства в чужую постель, мало интересно. А вот форма – это да!

– В-третьих, – гнула свое Бабаева, – слово «адюльтер» не такое пошлое, как все остальные. Оно оставляет пищу для размышлений, а не опускает событие в разряд похабщины! В-четвертых, мне надо, чтобы он поревновал! И все! Я на это собираюсь вечер потратить! С очкастым недоразумением, которое своими сальными взглядами меня второй день нервирует! А в-пятых, то, что я подписалась «поклонником таланта», ему будет приятно. Художники ужасно падки на лесть! И верят любой фигне, если их хвалят.

– Я не поняла одного, – вздохнула Лера. – Ты какой результат желаешь огрести, поклонница таланта? Дуэль у служебного входа, раскаявшийся Танненшток, в качестве извинений предлагающий тебе повышение по службе, и Слава, осознавший, какую ценность он теряет?

– Вроде того, – кивнула Лиза.