Пуля для императора - Андрей Белянин

Собственно, это было единственное, чем я мог отблагодарить их отцов за добровольное участие в той битве у сарая. Теперь мне улыбался каждый встречный, меня приглашали в дом, хлопали по плечу и даже называли «тихим белым медведем, который шибко больно дерётся, однако!».

По крайней мере, именно так перевёл мне старик шаман, когда маленькая Айгуль, уже не прихрамывая, за руку ввела меня в его жилище.

– А где Матвей?

– Борется, однако. Да-да!

Старик откинул одну из кучи шкур, валявшихся в углу, и я увидел папиного денщика с закрытыми глазами и какой-то палкой в зубах. Матвей тяжело дышал через нос и сжимал челюсти так, что отчётливо был слышен хруст дерева. Не знаю, чем его так накачали, но…

– Он нужен мне. Нам необходимо отправляться в столицу.

– Куда, да? В большой город хочешь идти, в Читу? Нельзя ему, однако. Слабый, как новорождённый волчонок.

– Вы не понимаете. Не в Читу, в Санкт-Петербург. Это столица всей Российской империи.

– Помрёт, однако! Ещё две луны ждать надо, духи говорят…

– Но царь Александр в опасности!

– Тогда не помру, – демонстративно выплюнув изжёванную палку, объявил этот бородатый симулянт. – Вот ещё разок отхлебну целительного настоя на травах и спирту, а потом в седло, и хоть через всю Россию-матушку галопом!

– Матвей, вот как вам не стыдно, – горько выдохнул я. – Мы же с Энни беспокоимся за вас, волнуемся, думаем, вы здесь валяетесь, едва дыша от потери крови, а вы…

– А чего я? – вылезая из-под шкур, старый казак быстренько переглянулся с курыканским шаманом. – Я ж тут чуть не помер, ей-богу! Вот кабы не дедушка Айгуль, храни её Господь и пошли жениха хорошего, вот сдох бы, аки пёс подзаборный! Веришь ли?

– Верю. Так вас оставить тут на долечивание? Потому что мы с мисс Челлендер завтра уезжаем в столицу. Пишите нам!

– Ты издеваться, что ли, надо мной решил, твою мать, твоё ж благородие?!

Матвей в один миг встал рядом со мной и поднял меня за грудки одной рукой.

– Вместях идём, и никак иначе! Будешь спорить, я те… не доводи до греха, хлопчик…

– И в мыслях не было, – удовлетворённо прохрипел я. – Собирайтесь, завтра выступаем.

Бывший конвоец опустил меня на землю, крепко обнял, расхохотался и бросил шаману:

– Накрывай стол, братка! Отобедаем, да мне пора и честь знать. Вишь, труба зовёт. Царь-государь в опасности!

– Бывает, однако, – философски согласился узкоглазый прохиндей. – Оленя кушать будем, рыбу кушать. Голодным нельзя из дома уходить, да! Духи хозяина не простят. Байкал не простит, да-да…

Возможно, не буду спорить. У них тут свои традиции, свои взгляды, свои заморочки, а мне с моим британским воспитанием даже вмешиваться не стоит. Главное, что папин денщик здоров и что он с нами. А уж какие лесные духи (алкоголь или травы) подняли его на ноги, это дело десятое…

Мы вернулись вечером на той же лодке, вдвоём. Грёб, правда, я. Матвей сказал, что мы можем взять лошадей в селе, а местные потом заберут наших коней у шамана, и всё будет честно. Подобное считается в порядке вещей между друзьями.

Но вот если мы сверх положенного задержимся, то вполне возможно, что местные задумаются, а чего им нас тут кормить? С какого перепугу? Китайцев нет, староста в тюрьме, мы своё дело сделали, так не пора бы всем и по домам?

Я с ним даже не спорил, более того, мне вполне была понятна такая простонародная логика. Согласитесь, для абсолютно подавляющего большинства человечества всех стран и народов любая благодарность не может быть вечной.

А это значит, как говорит русская поговорка, «Даже самым дорогим гостям бывают рады дважды». Мы действительно загостились, нам пора…

Наутро следующего дня наша героическая троица верхами покидала тихое забайкальское село. Нас ждали другие дороги и другие приключения. Золото Цепных Псов, на которое, как мне казалось, я имел некоторые права, гарантировало нам роскошный проезд в столицу высшим классом.

Однако, как только мы достигли первой железнодорожной станции, я последовал советам более опытного в таких делах конвойца. В конце концов, он знал эту страну лучше, чем я, выпускник Оксфорда. Мы поехали верхами, тихо, не привлекая к себе лишнего внимания…

Я не буду утомлять неподготовленного читателя всеми перипетиями и деталями нашего возвращения. Скажу лишь, что мы ни разу не столкнулись с теми упрямыми преследователями, которые буквально ни на шаг не отставали от нас в недавнем прошлом.

Тот страшный «неверный» казак, дальний родственник нашего Матвея, словно сквозь землю провалился, китайские наёмники тоже носу не показывали, а про сбежавшего германского подданного мы все уже и думать забыли. Как, надеюсь, и он о нас. Но вряд ли…

В любом случае, в определённый день и час на улицах русской столицы появились совершенно обычные люди – старый казак с дочкой в простом платье и молодой человек в одежде разнорабочего. Ничего примечательного, ничего необычного, всё как у всех…

Мы все шли разными улицами, в указанный час сошлись у знакомых ворот графа Воронцова и, дождавшись темноты, постучались в дом. Не буду врать, сначала нас туда просто отказались впускать, обозвав нищими побродяжками.

И только после того, как бывший конвоец клятвенно пообещал (Аннушка, закрой уши!) оборвать лакею все детородные органы, порезать на пятаки и ему же скормить, – ворота мигом распахнулись!

Армейский генерал в отставке Павел Павлович, в домашнем халате, с заряженным пистолетом, встречал нас на пороге.

– Господи, боже мой… Мисс Челлендер! Мишенька! Матвей, старый вы чёрт, живой?!

Он поочерёдно обнял всех нас, по-отечески расцеловав в обе щеки.

– Что за маскарад? Как вы справились с заданием императора? Но прошу всех в дом, господа, и я не дам вам уснуть, покуда вы всё мне не расскажете… Эй, там, приготовить комнаты и горячую воду моим гостям! А потом за стол!

Вы не представляете, какое это счастье – после двух недель дорог, пересадок, ямщицких кибиток и болтания в проходящих поездах – элементарно побриться.

Должен признать, что добрейшей и благороднейшей души человек, соратник моего отца, генерал Павел Павлович Воронцов вновь принял нас, как принимают родню.

Быть может, потому, на миг расслабившись и потеряв бдительность, я рассказал ему всё. Если б я только мог знать тогда, к чему приведёт моя беспечная откровенность…

Старый граф хотел знать всё! Матвей и Энни давно разошлись по своим комнатам, а мы всё сидели в его кабинете на втором этаже, при горящих канделябрах, у камина, за накрытым столом, с отличным французским коньяком, самоваром, чёрной икрой и горой свежего фигурного печенья. Разговор был долгим, обстоятельным и очень эмоциональным.

Павел Павлович периодически вскакивал с места, обнимал меня или в гневе бил кулаком по столу. Глаза бывшего военного просто пылали, а каминное пламя придавало им отблеск пожаров турецких крепостей.