Валеркин декабрь - Екатерина Бердичева

сказав, что лучшим подарком ей стали наши веселые округлившиеся мордахи. Кириллу она тоже передала подарок — хорошие зимние ботинки. И когда успела мерку снять? Ушла Марина Игоревна часа в два, а уже в три за воротами зафырчала грузовая газель. Джип Алексея вместе с грузовиком подъехал прямо к крыльцу. Мы с любопытством приникли к окну. Двое здоровых мужиков расшнуровали тент, опустили борт и прислонили к кузову что-то вроде пандуса. Непонятно, но интересно! Алексей, нас увидев, помахал рукой и отошел в сторонку. Из-под тента по пандусу неспешно спустился вниз прекрасный, как мечта, серебристо-голубой байк.

— Мамочки… — прикрыла рот рукой ошеломленная Машка — мотоцикл!

И бросилась мне на шею.

— Дурында, — обнял я ее плечи, — не на меня, а на него вешайся!

— И на него тоже, когда придет, — согласилась потрясенная подруга.

Но это был не конец. Следом за байком мужики выкатили красный скутер.

— Это тебе! — пихнула меня Машка в бок.

— Не расплачусь. — Сокрушенно покивал я головой.

Газель, на прощание отсалютовав выхлопом, скрылась за воротами. На белом снегу стояли рядом два красавца. Алексей, улыбаясь, махал нам рукой. Я помог Машке нацепить шубу, сам накинул куртку, и мы вышли на крыльцо.

— Нравится? — подошел Алексей.

Машка сначала молча ткнулась лицом в его куртку, а потом подняла на него сумасшедшие счастливые глаза. Потом, поднявшись на цыпочки, закинула руки ему на шею и, легко наклонив его голову, поцеловала в губы, прижавшись к нему всем телом. Он, мягко отстранившись, взял ее ладошки в свои теплые руки и по очереди их поцеловал.

— Знал, что тебе понравится! — выдохнул он, снова обнимая Машку.

А я стоял и смотрел на них. И, как дурак, улыбался во весь рот.

Алексей посмотрел на меня. Его темные глаза сияли.

— Что? — спросил он.

— Я так за вас счастлив!

Это было правдой.

Тридцать первого ко второй половине дня к нам начали прибывать гости. Первыми приехали Николай с Наташенькой. Причем Наташенька сразу полезла к Алексею с поцелуями. Тот терпеливо подставил щеку, потом обнялся с другом. Наташенька весело щебетала. Я выпихнул Машку из кухни.

— Ты теперь в этом доме хозяйка. Иди и докажи это!

— Действительно! — согласилась нарядная и подкрашенная Маша, с улыбкой выплывая навстречу гостям.

— Друзья Алексея — мои друзья! — послышался ее уверенный голос. «Да!» — я стукнул ножом по разделочной доске. Потом приехал Егор с женой и дочками. Начались беготня, писк и визг. Последними на такси приехали мама с Кириллом, который с удовольствием влился в девчачью компанию. Мама пришла к нам на кухню и вызвалась помочь. Но веселая и шустрая жена Егора Рита отправила нас вместе с ней пошептаться.

— Я сама все доделаю! А Наташенька — поможет! — кинула она взгляд на грустную Наталью. Та согласилась. Мы с мамой сели в столовой у окна. Подруга и я как раз накануне переехали наверх, в спальни, и большая комната снова стала столовой с уже сервированным к празднику столом.

— Как живешь, мой мальчик? — спросила она.

— Хорошо. Видишь, гипс сняли, расхаживаю потихоньку ногу. В январе со всеми буду сдавать экзамены.

— Тебя тут не обижают?

— Нет, мам. Все в норме. Я с тобой хотел обсудить один вопрос. Как ты отнесешься к тому, что я буду здесь жить постоянно? В квартире станет просторней. Закончу второй курс, возьму на лето сюда Кирюху. Тут лес, река, детишки у соседей… Тебе будет полегче. Там, может, и встретишь кого…

— Ты уже взрослый. Сам решаешь, что делать… Как твой опекун на это смотрит?

— Он сам предложил. Ты же знаешь, как Кирюха его любит. Папой называет.

— А Алексей… Он не хочет меня пригласить летом, на время отпуска?

— Нет, мам. Извини. Они с Машкой любят друг друга, и я никому не дам встать между ними. Не огорчайся, — заметил я ее поникшие плечи, — достойных мужчин много. А ты еще молодая и красивая. Сможешь найти порядочного человека. Потом я тебя тоже не брошу. Выучусь, работать пойду. Летом вот тоже собрался. Не расстраивайся, все будет в порядке.

Я погладил ее по руке. Она вздохнула и, выпрямившись, улыбнулась.

— Ты, Валерка, прав. Надо жить. А на ошибках учатся. И знаешь, я за тебя очень-очень рада. И за Кирилла. Пусть эта сказка продлится как можно дольше. Пойдем к гостям! — она встала и протянула мне руку. Мы вышли в гостиную. Мама тут же защебетала, как Наташенька, и умчалась помогать Рите. Скоро мы сели за стол. В углу гостиной переливалась огнями наша елочка, и тонкий запах хвои плавал в воздухе. Алексей сел во главе стола. По правую руку — Маша.

— До двенадцати часов совсем осталось немного времени. Я предлагаю проводить достойно этот замечательный Старый год, чтобы потом радостно встретить Новый. — предложил Алексей, наливая в рюмочки и фужеры водку, вино и коньяк. Когда всем все разлили, он продолжил:

— В этом году, под самый его конец, мне необыкновенно повезло. Я встретил людей, которых считаю своей новой семьей. Это Валера и Маша. Ребята, друзья! — Алексей обвел глазами своих сослуживцев. — Маша — моя невеста. Я сегодня сделал ей предложение, и она согласилась.

Все дружно захлопали и заулыбались.

— И еще есть у нас один человечек, который зовет меня папой. Иди ко мне, Кирилл! — Кирюха радостно снялся со своего места рядом с нами и запрыгнул Алексею на колени. Тут стало видно, как они похожи.

— Удивительно, — прошептала мать. — Одно лицо!

Все разом сдвинули бокалы:

— За старый год! За вас, Маша и Алексей!

Потом мы что-то ели, о чем-то говорили, дети носились с визгом вокруг стола. Кто-то включил телевизор. Мы выслушали поздравление и дружно начали считать последние секунды старого года. С последним ударом курантов мы заорали «ура» и выпили бьющее фонтанчиками в нос шампанское.

— С Новым годом! — поднялся я.

— С новым счастьем! — улыбнулся мне Алексей.

Мы ели, пили, выходили под черное небо запускать петарды. Вслед за нами из окрестных домов тоже посыпался вверх праздничный фейерверк. Потом я играл с ребятишками в снежный бой, и они вымочили меня до самой майки.

Вернувшись в дом, я сдал сорванцов на руки матерям, которые увели их наверх спать. Я тоже переоделся и спустился в гостиную. Свет был слегка притушен, телевизор выключен, а в Машиных руках я увидел гитару. Женщин, кроме Наташеньки, пожирающей Алексея глазами, не было, и мужчины попросили подругу спеть что-нибудь именно для них, бывших ветеранов безнадежных локальных войн. Маша подстроила струны и задумалась.

— Я вижу, — начала она, — сегодня, благодаря вашей памяти о