Тимьян - Ева А.. Гара

Тим устало улыбнулся, и в его глазах появилась искорка угасающей нежности. Он мягко притянул Яну, обнял её и начал медленно гладить по волосам, как маленькую девочку. Она притихла, прижавшись к нему, обеими руками вцепившись в воротник его поло, и закрыла глаза. Прислушалась к ветру, к лёгкому аромату хвои, к музыке, долетающей с открытой площадки на Плотинке. И, согретая солнечными лучами и объятиями, она, как глупая ящерка, поверила на мгновение, что жизнь прекрасна.

— Яна, — вполголоса позвал Тим, — прошу, обещай.

— Что именно?

— Что закончится только моя жизнь. Поклянись, что будешь двигаться дальше.

Яна несильно оттолкнула его и окинула злым взглядом: вполне естественная просьба казалась предложением предать. Она не могла на это согласиться, но и отказать не могла. И понимание, что её загоняют в угол, лишают выбора, взбесило её. Яна не справилась с собой, гневно взвизгнула и затопала ногами, пытаясь избавиться от выжигающих изнутри эмоций.

— Так нечестно! — закричала она. — Это нечестно! Ты не имеешь права требовать от меня что-то! Это моя жизнь! Моя!

— Я о том и говорю, — спешно заверил он.

Яна сдавленно завыла, в один миг осознав, что со стороны выглядит идиоткой. Истерит, топает ногами, как пустоголовая пятилетка, а другим и невдомёк, какая трагедия разыгрывается у них на глазах. И ей вдруг страшно захотелось объясниться, получить поддержку, но она не могла контролировать ни себя, ни мысли.

— Нет! Нет! Ты говоришь о другом! Просишь забыть и двигаться дальше. Ты даже не думаешь, что это невозможно. Говоришь так, будто это… — Яна судорожно вздохнула, чувствуя удушье. — Ты просто бросишь меня, оставишь здесь одну! И ещё смеешь раздавать дерьмовые советы!

— Ты несправедлива, — растерянно сказал Тим. — Я не выбирал болезнь. Ты и представить не можешь, каково мне, только о себе думаешь! Яна, чёрт возьми, хватит быть эгоисткой!

— Это я эгоистка?! Можно подумать, ты обо мне думаешь! Да когда… — Она пыталась замолчать, но продолжила: — Когда ты умрёшь, больно будет только мне!

— Больно будет, но недолго. А потом ты обо мне забудешь. Перестанешь вспоминать, я стану глухим приветом из прошлого, и тебе уже будет плевать. Ты с тоской вспомнишь о наших прогулках, но не вспомнишь, как больно тебе было. Ты переживёшь. А меня уже не будет!

Яна не ответила, отошла, села на скамейку и с полной ясностью осознала, как же сильно устала от своих эмоций. Она превратилась в загнанную истеричку и всё сильнее жалела себя по ночам.

Тим подошёл, сел с ней рядом. Обнимать не стал. Помолчав, сказал приглушённо:

— Прекрати изводить себя. Мне больно видеть, как ты страдаешь. Это жизнь, Яна, все мы когда-нибудь умрём. Не страшно, что я умру раньше. И я умру счастливым, если буду знать, что ты возьмёшь себя в руки и снова начнёшь улыбаться. Не этим отвратительным оскалом, а настоящей улыбкой. Понимаешь?

Яна отерла слёзы и призналась:

— Я не смогу.

— Сможешь. Вот увидишь, ты быстро научишься жить без моих идиотских сообщений. Мир не изменится.

— Разве это справедливо?

Тим неопределённо качнул головой, придвинулся к Яне и ненавязчиво обнял её за плечи.

— Справедливость абстрактна, — сказал он. — Зебра умирает, чтобы лев жил.

— А для чего умираешь ты?

Тим усмехнулся и шепнул:

— Чтобы ты никогда меня не разлюбила.

Яна невольно рассмеялась, шутливо толкнула его в плечо и вскочила на ноги. Беспричинный заряд позитива нервировал её, но она переключилась на автопилот и в очередной раз доверилась явно вышедшей из строя системе.

— Поедем кататься на троллейбусе, — сказала она, схватила Тима за руку и потащила за собой.

Объездив половину города, они потратили уйму денег и наконец сошли на остановке недалеко от дома Яны. Свернули во дворы, чтобы шум дороги не мешал общению, но шли молча. Тим смотрел под ноги, спрятав руки в карманах джинсов. Яна рассматривала цветущие сирени, украдкой вдыхала их приторный аромат и прислушивалась к пению птиц. Ей не хотелось идти домой, но оставаться с Тимом дольше было выше её сил.

Остановившись у своего подъезда, Яна улыбнулась и нетерпеливо приподнялась на носочках. Тим почему-то не прощался.

— Соня замуж выходит, — сказала она.

— Правда? За кого?

— Не знаю. За какого-то богача.

— Это… здорово, — неуверенно сказал он, ведь и Яна радости не выказала. — У меня тоже новость. Я анализы сдавал, сегодня утром врач звонила, сказала, что активность вируса упала. С вероятностью в тридцать процентов я иду на поправку.

Ещё никто не выживал. И это псевдовыздоровление было отмечено уже дважды. Теперь трижды. А воз и ныне там. Ложная надежда. Никаких улучшений нет: Тим горстями жрёт обезболивающее, временами получая наркотический эффект.

Яна сдавленно улыбнулась и сказала вполголоса, боясь расплакаться:

— Это хорошая новость.

Тим улыбнулся так же фальшиво, и Яна стыдливо отвела намокшие глаза — он тоже не верил в чудо.

21.05.2018

О чём я только думала, когда попёрлась в клинику? Искала утешения, с жизнью торговалась и пыталась заткнуть совесть. Если бы не сделала этого, потом бы измучилась угрызениями, что не сделала ничего. Говорят, лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть. Вот нет! Враньё! Нам эта чёртова надежда не нужна. Мы знаем, чем всё закончится, зачем же полагаться на ничтожные шансы? И правильно делаем, что не верим, лучше потом обомлеть от счастья, чем сгореть заживо от предавшей надежды.

Чувствую себя… Не знаю кем. Меня будто в мясорубку закинули. Всё ноет от постоянной боли, башка пухнет. По ночам уже плакать нечем, просто вою в подушку задушенно и жду. Жду, когда всё по новой начнётся. Только не будет уже ни отрицания, ни гнева, ни торга. Будет затяжная депрессия. Пустырник с валерьянкой. И сотни тщетных попыток принять и жить дальше. А как жить птице, которой переломали крылья?

Глава 12

Яна была в белом ритуальном платье. Она шла босиком по осколкам стекла и битого кирпича, но не чувствовала боли. Невесомая и спокойная, поднималась на крыльцо разрушенного здания с колоннами. Солнечные лучи ласкали устоявшие стены и рисовали на полу цветной узор витражного окна. А кругом цвели яблони, ослепительно-белые, и их лепестки кружились в воздухе, превращаясь в мелких бабочек. Тишина поражала, здесь царило абсолютное безмолвие, будто фильм, обеззвученный кнопкой «mute».

Яна знала, что произошло что-то страшное, но не знала, что именно. Её это не особо беспокоило, она шла к овальному зеркалу, стоящему в конце огромной комнаты. Но внезапно налетел ветер, появилась стая чёрных ворон, которые с хриплым оглушающим карканьем бросили на неё.

Яна