Япония. История и культура: от самураев до манги - Нэнси Сталкер

Критериями оценки поэзии были уместное использование образов природы, способность ссылаться на известные китайские и японские произведения и тонкость нюансов в выражении содержания. Выражаться необходимо было исподволь, метафорически, избегая слишком прямых высказываний. Вот пример из «Записок у изголовья». Когда Сэй Сёнагон опасается, что впала в немилость у императрицы, она получает от ее величества письмо с листком бумаги, на котором ничего не написано. Вместо этого в бумагу вложен один-единственный желтый лепесток горной розы, на котором написано: «Тот, кто молчит о своей любви». Сёнагон узнает цитату из классического стихотворения и понимает из этого туманного намека, что императрица по-прежнему к ней благосклонна. В повседневной жизни была масса случаев — от поездки в деревню до первого снега, когда неспособность сочинить подходящее стихотворение немедленно расценивалась как социальный провал. В то же время, получив письмо со стихотворением, необходимо было немедленно составить ответ, используя тот же образный ряд.

Самой популярной стихотворной формой эпохи Хэйан была танка, написанная на японском, а не на классическом китайском языке. Это были пятистишия, в которых насчитывался 31 слог, ритм строился на чередовании 5- и 7-сложных стихов по схеме 5–7–5–7–7. Прекрасные образцы жанра были собраны в 21 императорской антологии, начиная с «Кокинсю» («Собрания старых и новых песен») в 905 году. В «Кокинсю» содержится около 1100 произведений, которые можно приблизительно разделить на две основные категории, отражающие интересы поэтов: стихи о любви и стихи о природе и смене времен года. Более мелкие категории включают стихи о путешествиях, поздравительные и горестные стихи. «Кокинсю» оказывало значительное влияние на японскую поэзию относительно формы, структуры и тематики произведений вплоть до конца XIX века. Один из главных составителей сборника, Ки-но Цураюки, пишет в своем часто цитируемом введении:

Обмен известными стихотворениями или сочинение к ним продолжений было важным атрибутом праздничных собраний эпохи Хэйан. На поэтических соревнованиях царила жесткая конкуренция: тематика объявлялась заблаговременно, и участники приходили во всеоружии, заготовив прекрасные стихи. Произведения зачитывались попарно официальными чтецами и записывались для потомков. Решения судьи и его доводы также фиксировались. То есть это были не столько игры, сколько настоящие турниры, в которых можно было заработать или разрушить себе репутацию. Другой тип поэтического соревнования подразумевал противостояние мужчин и женщин. Одна команда зачитывала любовное стихотворение, и их соперники должны были немедленно сочинить подходящий ответ с сохранением предложенного тона и образного ряда. Такие поэтические игры пользовались популярностью на протяжении всей японской истории. Даже в наши дни некоторые японские семьи играют в Новый год в карточную игру, в которой необходимо найти вторую часть известных произведений из сборника сотни стихов от сотни поэтов под названием «Хякунин иссю» («Сто стихотворений ста поэтов»).

Близким к поэзии искусством в Японии в эпоху Хэйан, как и в Китае, была каллиграфия. Немалая часть удовольствия, которое читатели получали от поэзии и литературы, непосредственно зависела от почерка. Плохой почерк был столь же вреден для репутации, сколь и плохое, неумелое стихосложение, поскольку почерк считался зеркалом души. Люди с нетерпением ждали первого письма от потенциального любовника, потому что плохо написанное послание наверняка вызвало бы разрыв всяких отношений. Это хорошо показано в «Повести о Гэндзи», где главный герой читает записку от одной из своих почитательниц, и Мурасаки гораздо сильнее интересует каллиграфия этого послания, нежели его содержание. Глядя на конверт, она по почерку видит чувствительность и изящество, достойные самых изысканных придворных дам. Далее, когда у Мурасаки появляется новая соперница — юная девушка, ставшая официальной женой Гэндзи, она с тревогой ожидает увидеть почерк девушки и успокаивается, когда видит незрелый, еще детский стиль. Мурасаки даже сочувствует этой девушке, потому что для ее ранга писать таким почерком просто стыдно.

Поэзия и каллиграфия объединялись в отдельное искусство — искусство написания писем. Это была еще одна сфера с высочайшими требованиями. Отправка письма требовала тщательнейшей подготовки. Вначале нужно было выбрать бумагу соответствующей толщины, размера, вида и цвета, чтобы она отражала не только эмоциональное состояние отправителя, но и время года, и погоду в этот день. Бумага могла быть украшена металлическими вкраплениями или узорными оттисками. Лист бумаги также мог быть аппликацией из разорванных или разрезанных по диагонали и склеенных полосок, чтобы получить радужный переход оттенков. Иногда письма писали на веерах и других предметах. То, как написано письмо, было не менее важно, чем то, что написано, поэтому автор делал несколько черновиков разными кистями, чтобы в точности добиться желаемого эффекта. Основной частью письма обычно было стихотворение о природе, которое мягко намекало на событие, побудившее адресанта отправить его. Закончив писать, отправитель добавлял на бумагу капельку подходящих случаю духов и аккуратно складывал лист одним из общепринятых способов. Следующий шаг заключался в выборе соответствующего цветка или ветки, смотря по сезону, настроению, образному ряду письма и цвету бумаги. Наконец, пора позвать миловидного посыльного и поручить ему доставить письмо. В дневниках и литературе эпохи Хэйан посыльные непрерывно бегают между усадьбами, днем и ночью доставляя эти благоухающие послания.

Что касается литературы, классическая «Повесть о Гэндзи», несомненно, является сокровищем мирового уровня. Написанная между 1000 и 1012 годами, предположительно придворной дамой Мурасаки Сикибу, она быстро приобрела популярность среди аристократии, и списки с нее разошлись по провинциям. «Гэндзи» называли первым в мире романом; первым современным романом; первым психологическим романом; а также самым ранним романом, который до сих пор считается классикой. Он содержит все ключевые элементы современных романов: хорошо прописанный образ главного героя, большой список других главных и второстепенных персонажей, а также последовательность событий, охватывающую всю жизнь главного героя и еще немного. У произведения почти нет сюжета; на протяжении 54 глав герои взрослеют, выстраивают отношения с окружающими и участвуют в разных событиях — во многом как в реальной жизни. Некоторая сложность для читателей заключается в том, что у персонажей редко есть имена — они чаще обозначаются по своей официальной должности (например, министр Левой руки), почтительному обращению (например, его сиятельство) или иным признакам социального статуса (например, прямой наследник), причем эти обозначения (как и социальный статус героя) могут меняться по ходу романа. Такое избегание личных имен может быть связано с общим стремлением придворных к метафоричности, так что напрямую назвать имя было бы затруднительно, или это могла быть находка Мурасаки для маскировки реальных людей за их функциями, чтобы не обидеть никого из придворных.