Давай разведёмся - Марика Крамор

Слушаю нежный голос и отстраняюсь от посторонних мыслей. Движения начинаю медленно, плавно вписываясь в утреннюю тренировку. Выполняю упражнения с полной самоотдачей, стараясь прочувствовать работу мышц, балансирую от напряжения до расслабления. Это помогает отстраниться. Собраться и сконцентрироваться на себе. Избавиться от стресса.

Это действительно позволяет держать себя в тонусе. И физически, и морально. Потому что поймать гармонию после разрыва с Маратом стало для меня непосильной задачей. А уж чтобы придержать ощущение счастья и радости, надо ещё ой как постараться.

В душ иду с привычным ощущением лёгкости после тренировки и душевным подъемом. Кошусь на часы: ещё успеваю приготовить нормальный завтрак, а не залить молоком кукурузное недоразумение.

Включаю радио с приятной ритмичной музыкой. Перевешиваю полотенце поближе. Лапка смесителя послушно взмывает вверх, и мне на голову мгновенно льются прохладные струи. Мысли отключить довольно сложно. Жестким усилием воли приходится их просто перенаправлять. И вот уже прохладное и терпкое предвкушение нового дня ласкает душу, позволяя взбодриться сильнее. Ровно до тех пор, пока слух не царапнула знакомая до боли мелодия из динамика. Первый танец молодых… наш танец… один на двоих… как давно это было. Как это было прекрасно…

Это сложно. Невероятно. Дико. Больно. Жестоко. Невыносимо ждать новой встречи, погружаться в тот самый аромат парфюма, попадать под мощь его привычной ауры. Ловить на себе темные непроницаемые взгляды и понимать, что я для него никто, чувствовать, как мурашки волнуют кожу, и вспоминать те страшные слова: «Давай разведёмся». И ничего, ничего из этих эмоций сейчас невозможно притупить, пропустить, не заметить.

Оборвать все легко. Убежать легко. Закрыться ото всех легко. А вот разлюбить… разлюбить оказалось непросто. Всеми фибрами души я мечтала вытолкнуть его из сердца. Прогнать прочь из воспоминаний, освободить от него свою душу. Но… я не машина, не робот, которого можно запрограммировать. Оказывается, заставить разлюбить невозможно.

Говорят, время лечит. Сколько будет длиться мое выздоровление? Сколько ещё должно пройти месяцев? Сколько…

У него кто-то уже есть? А если нет? То… почему…

Сложно поверить в то, что Марат так легко смог перевернуть нашу страницу.

Я вот, например, как оказалось, не смогла. Хотя пыталась.

Выключаю воду. Через пару секунд становится холодно. Выбираюсь из ванной, стопы впитывают прохладу керамической плитки. Наскоро сушу волосы.

Плотнее закутываясь в халат, плетусь на кухню и начинаю вырезать по форме тарелки круги из лаваша. Бросаю первый на сковородку. Сверху тру сыр, укладываю порезанные на скорую руку помидоры, заливаю взбитым яйцом. Вновь рассыпаю слой сыра и накрываю сие великолепие вторым кругляшком лаваша.

Жду, пока подпечется, чтобы перевернуть. Потрясающий будоражащий запах распространяется по кухне, вызывая обильное слюноотделение.

И я вновь прикрываю глаза, на мгновение окунаясь в счастливое прошлое.

Неосознанно выбрала любимый завтрак Марата. На автомате сложив все ингредиенты в правильном порядке, не задумалась ни на секунду, что я впервые готовлю это блюдо после того самого дня.

«Давай разведемся», — отдаётся в душе холодная фраза. И безжизненный безразличный тон…

Я сильная. Когда-нибудь смогу перешагнуть. А пока остаётся только не думать о том, что до сих пор способно отдаваться бесконечной болью внутри.

Завтракать, одеваться, и вперёд и с песней. Трудиться не покладая рук. И не поднимая головы. Кажется, лишь только в этом в ближайшее время мое спасение…

***

Что-то меня унесло. Засиделась. Одна из причин — до разговора с Владом мне необходимо изучить кое-какую информацию. Поговорить нам нужно обязательно. Более откровенно, чем обычно. Если не захочет, придётся использовать маленькие хитрости и доставать из арсенала иголки.

Уф, шея затекла. Разминаю одеревеневшие мышцы и только сейчас понимаю, какая же я голодная. Кажется, обед прошёл мимо меня. Завтрак, конечно, был питательный, но моему организму на весь день этого маловато.

Дверь кабинета слегка приоткрыта, и я боковым зрением отмечаю, как мимо проносится кто-то — мелькает тень.

Через пару секунд тень медленно возвращается, самовольно нарушая мое тихое уединение. Неторопливо движется дверь, плавно распахивается ещё и ещё.

В проходе застывает Марат. На лице недовольство и удивление.

Ну что ещё такое? С чего негодуем-то?

— Привет, Маш, — ловлю ровное. Почти безразличное. Почти…

На Марате нет пиджака — видимо, супруг (постоянно забываю приписку «бывший) налегке торопливо выскочил из кабинета. Рукава, как и положено по дресс-коду, строго облегают предплечья, закатанными им приходится быть крайне редко: это ведь вносит диссонанс в привычно-строгий образ.

Марат шагает ко мне ближе. Твёрдо. Неумолимо.

По лицу вижу — есть повод повозмущаться. Морщинка самодовольно рассекает его лоб, губы плотно поджаты. И только жилка на шее бешено пульсирует и выдаёт мужские эмоции.

— Привет, — бросаю в ответ тихо и спокойно. Меня не вывести. Ему меня не вывести из себя!

— Как с машиной дела?

Отодвигаю мышку в сторону и складываю руки на груди. Чуть отъезжаю назад, чтобы удобнее было смотреть в некогда любимые глаза. Да что уж там…

— Отогнала в сервис вчера. Переночует там, пока запчасти едут.

— Много менять?

— Ты что хотел от меня? Давай ближе к делу?

— Ты часто так задерживаешься?

— Это тебя как-то касается? — непонимающе вскидываю брови.

— Нет, но…

— Ну вот если нет, то тогда… будь другом, — лицо Марата на секунду отражает отчаяние и безысходность, которые вспарывают мое напускное спокойствие и уверенность. И я безотчётно сбиваюсь с мысли, — иди куда шёл, — заканчиваю уже тише.

На этих словах мой желудок предательски громко напоминает о себе. А глаза Марата становятся чуть уже в проницательном прищуре.

— Ты что, опять поесть забыла?! — его ладонь возмущённо взмывает в воздух, очерчивая ровную линию. Марат срывается редко, сейчас именно то мгновение. И тут же эмоции вновь под жестким контролем.

— Я не забыла. Я просто не хотела, — цежу по слогам с предостережением.

— Тебе даже врач говорил не пропускать приёмы пищи, Маша, — поверхностно дышит, но внешне он уже невозмутим. И от этого я получаю новую встряску.

Да. Есть у меня такая беда. Я могу засидеться за бумажками и напрочь отвлечься от необходимости хотя бы перекусить.

В негодовании дёргаюсь к монитору. Немного нервно нахожу скрин своего паспорта, отправляю на печать нужную страничку. Чтоб на весь лист формата А4. Крупненько.

Поднимаюсь с места. По кабинету раздаётся раздражённый цокот моих каблуков. Тянусь к принтеру, хватаю только что вышедший листок и резко сую его под нос Марату.

— С некоторых пор вот здесь официально закреплено отсутствие у тебя права лезть в мою жизнь и давать наставления. И да, кстати. Разве тот же самый врач не говорил мне избегать стрессов?

Марат