Свидание у водопада - София Каспари

Аарон уже хотел отвернуться, чтобы не смущать девушку неприличным разглядыванием, но тут это и произошло. Аарон заметил, как ее голова откинулась назад, в тот же момент руки ослабли. Она упала на палубу, ее рвало снова и снова. Блевота текла по ее платью, капала на палубу. Аарону казалось, что он чувствует кисловатый запах, хотя и стоял в отдалении.

Парень немного помедлил, но все же поспешил к женщине. Казалось, она потеряла сознание и могла вот-вот захлебнуться собственными рвотными массами. Аарон повернул ее голову набок, и изо рта тут же изверглась еще одна порция рвоты. Подошли ближе и другие пассажиры, среди них и Отто Герман. Они держались на почтительном расстоянии. Наконец какой-то испанец наклонился. К удивлению Аарона, он нажал пальцем на запястье женщины, потом испуганно попятился и что-то крикнул. Аарон ничего не понял, хотя во время плавания усердно учил испанский. Он вопросительно взглянул на Германа. Пассажиры между тем взволнованно перешептывались. Аарону показалось, что он понял слово, которое бросил испанец. Его из уст в уста передавали пассажиры как проклятье. Некоторых членов команды привлекла суматоха. Аарон не знал, что делать. Молодая женщина лежала на палубе обессилевшая и бледная, словно мертвая. Вдруг кто-то вскрикнул. Некоторые пассажиры, перешептываясь, отпрянули назад.

– Что они говорят? – обратился Аарон к Герману.

Тот серьезно взглянул на попутчика:

– Vomito negro, черная рвота. Боюсь, у нас на борту желтая лихорадка.

Отто Герман помог Аарону привести себя в порядок. Испачканную одежду они выбросили за борт, чтобы свести к минимуму вероятность заражения. Молодую женщину отнесли на среднюю палубу, где она умерла тем же вечером, не приходя в сознание. После короткой похоронной церемонии ее бросили в море. На такой жаре покойника нельзя было долго держать на борту.

Аарон, Отто, капитан и еще несколько пассажиров – вот и все, кто принял участие в церемонии. Очевидно, женщина путешествовала одна. На борту у нее не было знакомых, никто даже не мог с уверенностью сказать, как ее звали. Весь вечер Аарон думал о том, с какой целью женщина отправилась в плавание. Ждал ли ее кто-нибудь в Аргентине? Они этого никогда не узнают. По ее нехитрым пожиткам – деревянный гребень, сменное платье и почти полностью потемневшее зеркальце – нельзя сказать, кем она была. Вещи собрали в небольшой узелок и отправили вслед за телом в голубую могилу из страха, что болезнь может распространиться.

«Жизнь может закончиться в любой момент», – вдруг подумал Аарон. Он так погрузился в мысли, что Отто пришлось дважды повторить, чтобы товарищ услышал.

– Они не пустят нас на берег, так мне сообщил капитан. Сначала нас поместят на карантин, – произнес Герман. На его лице читалась досада и недовольство.

Аарон кивнул. Отто подружился с капитаном и теперь узнавал последние новости первым.

– Ты знаешь, куда мы прибываем? – спросил Аарон.

Они наконец-то перешли на «ты» и с радостью выпили на брудершафт рому.

– В Кусенаду.

«Кусенада…» – мысленно повторил Аарон слово. Значит, его новая жизнь начнется в Кусенаде.

Но это была не сама Кусенада, а всего лишь море перед ней, где кораблю предстояло стоять на карантине. Парусная лодка пришвартовалась к борту «Британии», забрала оставшихся пассажиров вместе с багажом и отплыла к устью небольшой реки, где стояло большое судно, использовавшееся в качестве гостиницы.

Аарон и Отто держались вместе, они даже подыскали каюту на двоих. Аарон вновь был благодарен многоопытному другу. Хотя он тоже, будучи еще совсем ребенком, после смерти отца один отправился в Лондон изо Львова (большинство людей знали этот город как Лемберг), путешествие через океан – совсем другое дело. Для Аарона иметь рядом такого искушенного в путешествиях человека, как Отто, было несомненным преимуществом.

Все же вопреки привычке в первый день карантина они говорили друг с другом совсем мало. Каждый был занят собственными мыслями. Над кораблем витало чувство страха и неопределенности: никто не знал, откуда взялась болезнь и не распространится ли она среди пассажиров. Они слышали, как кто-то шепотом произнес: «Желтая лихорадка – это сущее проклятье».

Но как бы там ни было, снабжение оказалось хорошим. В первый вечер давали суп и мясо. Большинство путешественников ели с аппетитом. Последующие дни прошли в нехитрых развлечениях: пассажиры удили рыбу, стреляли чаек и нутрий, занимали себя игрой, песнями, танцами и историями из жизни. Аарон сделал несколько снимков фотоаппаратом Отто. Никто не затевал драк и ссор, что, как заметил Отто, после такого длительного пребывания на одном корабле было крайне необычно.

Пребывание на судне оказалось довольно приятным, и каждый надеялся, что карантин скоро снимут. Путешественники говорили о жизни в Новом Свете, строили планы, подбадривали друг друга, мечтали о ярком и успешном будущем. Тех немногих, что уже успели побывать в Аргентине, взволнованные новички засыпали вопросами.

Это было в воскресенье – в день, когда появились новые жертвы болезни. Теперь обманываться было нельзя: желтая лихорадка последовала за ними. На корабле чувствовалось подавленное настроение. Аарон и Отто не отходили друг от друга ни на шаг. Они рыбачили, добывая свежую рыбу, и избегали обедать с другими пассажирами. Ни у одного, ни у другого пока не было никаких признаков недомогания. И друзья радовались этому, потому что vomito negro могла унести жизнь даже самых крепких мужчин. Капитан рассказал им, что если заразишься, то пройдет от трех до шести дней и внезапно начнется сильный жар, боли в голове и спине, озноб, пропадет аппетит, все это будет сопровождаться тошнотой и рвотой. При благоприятном стечении обстоятельств болезнь вскоре отступает. Но у некоторых больных горячка возобновлялась с еще большей силой после некоторого улучшения состояния. Все заканчивалось кровотечениями. Кровь шла из носа, рта, а иногда даже из глаз. Внутренние кровотечения приводили к кровавому стулу и рвоте, которая от свернувшейся крови окрашивалась в черный цвет. При нажатии на кожу появлялся так называемый испанский флаг – желтая полоска, обрамленная по краям двумя красными. У многих заразившихся развивалась желтуха, отсюда пошло название болезни.

Жить на борту стало заметно сложнее. Все были раздражены. Каждый пытался отстраниться от людей с признаками болезни. Команда отводила тех в отдельную каюту и бросала еду, словно животным.

– Эта проклятая болезнь открывает людей с совершенно отвратительной стороны, – неожиданно пробормотал Отто. – А мы ругаемся цивилизованно.

Аарон горько улыбнулся. В жизни ему уже пришлось переживать страшные вещи. Ребенком он голодал, выслушивал угрозы от соседей-христиан, которые обвиняли евреев в смерти Иисуса. Он часто просыпался среди ночи от криков, отблесков огня и глухих ударов во входную дверь… В какой-то миг всплыли воспоминания о маленьком испуганном еврейском мальчике, каким Аарон тогда был. Потом он вернулся к реальности.

– Нет, Отто, болезнь не самое страшное, что с нами может случиться, – возразил он с улыбкой. – Посмотри только на это.