Последняя воля Нобеля - Лиза Марклунд

Разговор стих, и мужчины удивленно воззрились на Аннику.

— Понятно, — сказал толстяк, приглядываясь к черным джинсам и слишком большому для Анники жакету. — Ну, вам, видимо, лучше знать?

— Еда горячая. Невкусная, но горячая, — сказала Анника и подтолкнула детей к двери кухни.

На кухне тоже было многолюдно — в основном женщины в практичных туфлях и опрятных платьях. Дамы болтали и смеялись, держа в руках бокалы вина — теперь это было бургундское, сменившее грог.

— Анника, — обратилась к ней Дорис, мать Томаса. — Не поможешь с подносами? Я бы сама все сделала, но ты же знаешь, что у меня с ногами…

Рядом с Дорис стояла Элеонора, бывшая жена Томаса. Элеонора и свекровь продолжали дружить после развода, и это только усугубляло чувство неполноценности, терзавшее Аннику всякий раз, когда она сталкивалась со свекровью.

— Надо сначала покормить детей, — сказала Анника, притворяясь, что не замечает Элеонору. — Потом я с удовольствием обслужу гостей. Можно, я сделаю несколько бутербродов?

Бледные губы Дорис побледнели еще больше.

— Но, моя дорогая, — скучным голосом протянула она, — здесь же полно еды.

Анника посмотрела на подносы: крошечные канапе с селедкой, креветками и мидиями.

Она наклонилась к Калле.

— Ты видел папу? — спросила она тихо, и мальчик покачал головой.

Анника взяла детей за руки и вышла из кухни, снова окунувшись в людское море.

Она нашла Томаса в винном погребе, где он разговаривал с Мартином, нынешним мужем Элеоноры. К этому времени Анника просто пропиталась потом.

Мартин, кажется, немного удивился, но Томас был весел и немного пьян.

— Проблема не в том, что полиция шерстит криминальные группировки, — горячо говорил Томас, расплескивая крепкий грог, стараясь жестикуляцией подтвердить свои слова. — Проблема в том, что действия полиции не регламентированы законом, ее невозможно контролировать. Поэтому нам надо разработать законодательство о том, как полиция должна обращаться с массой дополнительной информации, которую она получает в эти дни…

— Томас, — сказала Анника, стараясь привлечь внимание мужа, — детям надо что-то поесть. Я пойду куплю для них какую-нибудь еду.

— Делать вид, что нам не нужны новые законы — это все равно что прятать голову в песок…

— Томас! — повторила Анника, повысив голос. — Томас, я сейчас отвезу детей домой. Тебя кто-нибудь подвезет до дома?

Томас обернулся к жене, явно раздраженный тем, что она перебила его излияния.

— Почему? Почему ты хочешь уехать?

— Детям надо поесть. Они не будут есть селедку и мидии.

Мартин следил за перепалкой супругов, скрестив руки на груди и отклонившись немного назад, — крупный предприниматель взирает на копошащихся у его ног червей из среднего класса.

— Ну так дай им бутерброд или еще что-нибудь.

Томас был явно смущен появлением жены в погребе.

Анника утихомирила гнев, пожалев о своей вспышке.

— Ну, как знаешь, — сказала она.

Повернувшись, она вышла из винного погреба. Дети покорно потащились следом.

По дороге в Стокгольм Анника остановилась в «Макдоналдсе», купила детям «Хэппи-Мил», но ей самой кусок не лез в горло. После того как дети поели и разобрали игрушки, она отправила их в игровую.

Себе Анника купила кофе и села рядом с игровой комнатой, развернув газету.

Редакция этой газеты сумела набрать материал на специальный выпуск, где была помещена фотография ареста семьи в Бандхагене. Статью написал Боссе. Она провела пальцем по его фамилии, потом смущенно огляделась — никто не заметил, что она сделала?

В «Квельспрессен» не было ничего нового, во всяком случае, в раннем выпуске. Анника не питала иллюзий. Газета не блеснет оригинальными суждениями и не выскажет никаких мнений, отличных от преобладавших. Для этого у редакции просто не было времени.

Но если честно, то следовало признать, что во всех газетах, по сути, писали одно и то же с небольшими вариациями. Во всех статьях авторы придерживались мнения о террористической базе в Германии и считали организатором теракта «Аль-Каиду». Все считали, что целью террористов был Аарон Визель, а Каролина фон Беринг оказалась лишь случайной жертвой. Рядом с заголовком статьи о жизни Каролины была помещена фотография Боссе.

«Он пишет о том же, что и я», — подумала Анника и устыдилась собственной сентиментальности.

Газета, в которой работал Боссе, заявляла, что проведенное в Германии следствие привело к ощутимым результатам уже в ранние утренние часы, а «Квельспрессен» процитировала три источника, которые утверждали, что накануне вечером в Берлине были арестованы три человека.

Раненый охранник рассказал о стрельбе на берегу озера корреспондентам обеих газет и на фотографиях выглядел тоже совершенно одинаково. Говорили, что Визеля тайно вывезли из страны, но было неизвестно куда.

В нижнем углу первой страницы уместился короткий рассказ Анники о Каролине фон Беринг.

Другие газеты упражнялись в анализе, но это мало что добавило к общей картине.

Но «Квельспрессен» сделала одну вещь, до которой не додумались остальные газеты.

В разделе «Комментарии» профессор Ларс-Генри Свенссон из Каролинского института написал, что решение Нобелевского комитета было неэтичным и коррумпированным, но это заявление было сумбурным и плохо аргументированным.

— Мама, он бросил в меня мяч! — крикнула Эллен.

— А ты брось в него, — ответила Анника, продолжая читать.

Кто, черт возьми, пропустил эту статью? Это уже на грани клеветы на убитую.

По всей вероятности, профессор вначале пытался пристроить свою статью в более солидную утреннюю газету, потом в несколько вечерних газет, но все они ее отвергли, и по вполне веским причинам.