Туннель из костей - Виктория Шваб

Он не отвечает, но его кожа уже не такая бледная, одежда и волосы совершенно сухие.

– Джейкоб! – снова зову я.

Мой друг прерывисто вздыхает и выпрямляется, опускает руки.

– Я в порядке, – говорит он.

– Как ты это сделал? – спрашиваю я, не очень понимая, что хочу узнать: как он меня толкнул или как освободился из плена своего отражения.

Он лишь мотает головой.

– Джейкоб…

– Сказал же, я в норме.

Его голос больше не дрожит, но в нем появилось то, чего я раньше почти никогда не слышала: раздражение, злость. Волосы Джейкоба слегка колышутся, словно от ветра. Я открываю рот, но не успеваю ничего сказать и чувствую…

…холод.

Такой, как будто к моей спине между лопатками прижали кусок льда. Я поворачиваюсь, и Джейкоб тоже. Меньше чем в квартале отсюда мы видим красную кляксу на чистой странице. Полтергейст.

Мальчик стоит, ковыряя тротуар носком старомодного башмака. Он наклонил голову, кудрявые волосы падают на лоб. Его окружает ярко-алый ореол, глаза широко раскрыты и горят таким же жутким светом.

Он поднимает голову и, заметив, что мы на него смотрим, улыбается.

Я рывком поднимаю фотоаппарат, нажимаю на вспышку, но он вдруг отводит глаза, поворачивается и убегает.

Но он не испуган.

Он действительно играет с нами.

В салочки.

Догони меня!

– Кэсс! – кричит Джейкоб мне вслед, но я уже бегу.

Вуаль вокруг волнуется, пейзаж искажается, сам себя стирает, как ластиком на бумаге – это я перехожу из одного призрачного мира в другой, и Джейкоб не отстает.

Полтергейст проворен, очень проворен – он похож не на обычного бегущего ребенка, а на серию фотографий, изображающих фазы бега. Но когда я думаю, что он уже совсем удрал, Вуаль взлетает вверх, меняется – и я вдруг понимаю, где мы. Я здесь уже была.

Это вход в катакомбы!

Сейчас, по эту сторону Вуали, все выглядит иначе – более древним. Нет ни свежей зеленой краски на стенах, ни деревянной двери, только железные ворота. Мальчишка, совсем маленький и юркий, протискивается в щель вежду решеткой и воротами, бросает на меня взгляд красных глаз-фонариков и скрывается в темноте.

В следующую секунду я подбегаю к воротам и пытаюсь распахнуть их, но они заперты.

Я трясу решетку, но она не поддается. А пролезть в щель, как этот малыш, у меня не получится.

– Нам нужно за ним! – задыхаясь от бега, говорю я.

– Нет, – отвечает Джейкоб, подходя ко мне. – Вот именно этого делать нельзя ни в коем случае.

Я бьюсь у прочной ограды.

– Ты же призрак! – говорю я Джейкобу, указывая на ворота. – Ты можешь просто…

– Просто что? По эту сторону Вуали моя телесность почти максимальна. И мы так и не выяснили, кто же этот полтергейст.

– Он хотел меня убить!

– Вот лишнее подтверждение моих слов. Тем больше причин не бегать за ним сломя голову, пока не узнаем того, что поможет его одолеть. И Лара ясно сказала, чтобы мы держались подальше от этого мерзопакостного мелкого покойника.

Я оглядываюсь.

– С каких пор ты стал слушаться Лару?

Джейкоб поднимает руки.

– Сам в шоке, удивлен не меньше тебя. И прошу, никогда, ни за что не передавай ей, что я это говорил! – Он указывает на вход в катакомбы. – Слушай, а ведь мы теперь кое-что знаем о нем.

Я смотрю на ворота.

Джейкоб прав.

Полтергейст не привязан к Вуали, не привязан к определенному моменту своей жизни (смерти) или воспоминанию, но это не значит, что у него нет особенного места. Он мог побежать куда угодно, а пришел именно сюда. Почему? Может, это всего лишь одно из мест, где он любит прятаться, но я уверена – здесь кроется что-то большее.

Из-под ворот – я это отлично чувствую – тянет холодом, а сквозь решетку видно красное сияние. Вход в катакомбы тоже как-то странно светится, будто катакомбы и полтергейст состоят из одного материала. И я вспоминаю, что в первый раз увидела это непонятно алое свечение именно внизу, в туннелях из костей. Что если именно там это произошло?

Здесь то место, где он погиб…

– Идем, Кэсс, – говорит Джейкоб и берет меня за руку.

Я позволяю себя увести, но перед этим со всей силы лягаю ногой решетку.

– Мы еще придем за тобой! – кричу я.

…бой …бой …бой, – доносится эхо из темноты. И, словно в ответ, быстрая тень проносится сквозь Вуаль, и густая, как туман, дымка за решеткой вспыхивает красным.

– Да уж, – хмыкает Джейкоб, – очень умно – дразнить полтергейста.

Он тянет меня прочь, я послушно иду за ним.

Миг – и серая пленка Вуали исчезает, а мир снова обретает четкость, цвет, свет. Солнце такое теплое, на улице полно туристов, длинная очередь стоит перед зеленым павильоном у входа, ожидая, когда можно будет спуститься в оссуарий.

Где-то рядом начинают бить часы.

– Кстати, Кэсс, – начинает Джейкоб, но я уже и сама вытаскиваю мобильник, чтобы проверить таймер.

Ой, только не это.

Боевое крещение.

Кажется, так говорят, когда приходится чему-то учиться в суровых условиях.

Например, ориентироваться в парижском метро.

Я успеваю сто раз пожалеть, что не запомнила маршрут, когда мы проезжали здесь в прошлый раз. Хорошо еще, что у меня в телефоне отмечено, где находится кинотеатр (я догадалась сделать это заранее), и навигатор подсказывает, на какую линию нужно попасть. Еще одна удача, что линия прямая, не придется делать пересадку.

Поездка, если верить мобильному приложению, займет девятнадцать минут.

Кино, если верить таймеру, закончится через двадцать четыре.

Кажется, мы успеваем. Но на экране вдруг появляется оранжевая метка с сообщением, что поезд задерживается на две минуты.

Джейкоб хмурится и считает, загибая пальцы, а я нервно переминаюсь с ноги на ногу. Поезд наконец вползает на станцию, и я запрыгиваю в него.

Девятнадцать минут спустя я несусь как угорелая по улице, влетаю в дверь кинотеатра и пробегаю через холл в зал номер три.

Упав на сиденье, задеваю ногой ведерко с попкорном, которое сама же оставила на полу, и успеваю увидеть, как два главных героя целуются под музыку на крыше Нью-Йорка.

– Может быть, когда-нибудь, – говорит Джейкоб, уныло глядя на ползущие по экрану титры, – мы сможем просто остаться и спокойно посмотреть фильм.