Монгольское нашествие на Русь 1223–1253 гг. - Денис Г. Хрусталев

они бились с монгольским разъездом сразу у Днепра, а далее встретили монголов только на Калке. Поиск противника напоминает наступление, хотя его отступление, конечно, может восприниматься как хитрость, что далеко не очевидно. Впрочем, в итоге атака главных монгольских войск была исключительно неожиданной.

Вероятно, уже современники восприняли поражение русских следствием их увлечения преследованием. Этот тактический прием был хорошо известен, но в источниках не отмечены случаи, когда он был столь длителен – 8 дней. Коварством кочевников и легковерием правоверных проще всего объяснить неслыханный разгром. Первым такое оправдание зафиксировал в далеком Ираке Ибн аль-Асир, который пользовался показаниями неких русских купцов, чей корабль потерпел крушение у берегов Малой Азии, и они представились беженцами от «монгольского насилия». Именно устный пересказ событий, впечатление русского современника передает в своем сочинении мосульский историк: «По прибытии их [кипчаков] к ним [русским], все собрались и единогласно решили биться с Татарами, если они пойдут на них. Татары пробыли некоторое время в земле Кипчацкой, но потом в 620 году (= 4 февр. 1223 г. – 23 янв. 1224 г.) двинулись в страну Русских. Услышав весть о них, Русские и Кипчаки, успевшие приготовиться к бою с ними, вышли на путь Татар, чтобы встретить их прежде, чем они придут в землю их, и отразить их от нее. Известие о движении их дошло до Татар, и они (Татары) обратились вспять. Тогда у Русских и Кипчаков явилось желание (напасть) на них; полагая, что они вернулись со страху перед ними и по бессилию сразиться с ними, они усердно стали преследовать их. Татары не переставали отступать, а те гнались по следам их 12 дней, (но) потом Татары обратились на Русских и Кипчаков, которые заметили их только тогда, когда они уже наткнулись на них; (для последних это было) совершенно неожиданно, потому что они считали себя безопасными от Татар, будучи уверены в своем превосходстве над ними. Не успели они собраться к бою, как на них напали Татары со значительно превосходящими силами. Обе стороны бились с неслыханным упорством, и бой между ними длился несколько дней. Наконец Татары одолели и одержали победу. Кипчаки и Русские обратились в сильнейшее бегство, после того как Татары жестоко поразили их»[100].

Действия монголов представлены ложным отступлением, на которое повелись русские. Далее речь уже о погоне, которая длилась дюжину дней – преувеличение сказителя. И наконец – внезапный удар, кровопролитная битва, разгром, множество жертв преследования. Примечательно, что все эти акценты имеются также в Повести, которая, таким образом, проверяется независимым источником. Действительно, русские долго идут по степи – 8 дней. Они ищут противника, который оказывается хитрее: он умудряется навязать им время и место боя. Очевидно, что собственно преследованием можно назвать переправу через Калку, отмеченную в «волынской» Повести с сожалением. Авангард встречает «сторожеве татарскыи», бьется с ними, теряет трех воинов и заставляет отступить за Калку. За Калку же бросается Мстислав Мстиславич с галицко-волынскими полками и половцами. Вероятно, проходит какое-то время, так как князья успевают укрепить лагерь. Мстислав отправляется вперед вместе с дозором и обнаруживает готовое к бою монгольское войско. Вернувшись, он успевает дать приказ к построению и только. Даниил упрекает его, что он не шлет гонцов к киевлянам и черниговцам. Причина – некая ссора. Действия Мстислава объяснены «завистью», жаждой принять лавры победителя одному. Чем можно оправдать такую странную выходку опытного воина? Пожалуй, одних эмоций здесь недостаточно. Мстислав – воин, выдержал немало битв и такая халатность для него странна. Перед нами, скорее, взгляд молодого княжича, который не мог в полной мере оценить ситуацию. Первое, что должно было броситься Мстиславу в глаза, это превосходство монголов по позиции: русские прижаты к реке и к бою едва готовы. Численный паритет компенсируют только половцы, но они-то и не выдержали первые. Может быть, монголы не предъявили русским сразу свою массу, и Мстислав действительно рассчитывал их разбить. Либо он сознательно сохранил за собой положение передового, дабы другие русские князья имели свежие силы для второго удара.

Рассказ «киевской» Повести демонстрирует панорамный взгляд. Сказано, что Мстислав Романович занял «на горе над рекою над Калком, бе бо место то камянисто, и ту угоши город около себе в колех»[101]. На строительство острога из кольев на каменистом холме требуется заметное время, особенно в безлесной степи. С учетом того, что он позволил русским три дня обороняться, то есть действительно затруднял монгольские атаки и не подпускал близко лучников. Киевляне не знали о дозоре Мстислава и не подозревали о сокрытии им информации. С «киевского» холма было видно, что «в сторожах» отправились дружинники воеводы Яруна и половцы, которых монголы смяли решительной атакой. Половцев обратили в бегство и «потопташа» войсковые станы. Русские даже «не успеша бо исполчитися противу имъ». Войска были сметены бегущими половцами. Мстислав Романович предстает мудрым воином, который, видя разгром остальных, сохраняет трезвость ума и занимает предельно выгодную позицию, позволившую ему держаться много дольше остальных.

Важно отметить внезапность монгольской атаки. Об этом говорится Ибн аль-Асиром и особенно «киевской» Повестью. Судя по всему, русские успели разбить лагерь, прежде чем монголы их атаковали. Поэтому вокруг киевлян оказался частокол. Популярные авторы нередко представляют сражение как атаку монголов на растянувшийся русский обоз, участвовавший в переправе через Калку: Мстислав Мстиславич уже переправился, черниговцы – нет, а киевляне еще не начали. Но источники говорят о «станах», которые были уже вполне сформированы. То есть никакого «боя на марше».

Монгольская атака смяла половцев, прижала русских к реке и вынудила к отступлению. Однако мгновенного разгрома не произошло. Все источники утверждают, что сражение было исключительно кровопролитным. Так даже в «Юань ши»: в биографии Субэдея оно названо «кровопролитнейшим»[102].

«Волынская» Повесть уделяет внимание части боя, в которой принял участие Даниил. Причем там написано преимущественно о противостоянии с лучниками: «Татаром же бегающим», а «Даниил же избивающи их своим полком», но «стрельцем их стрелящим крепце» и Даниил «обрати конь свой на бег». Даниил и его сподвижники получили колотые раны («сбодену бывшю»). Очевидно, что у монголов тоже были большие потери.

Сражение сразу сложилось для русских неудачно, но монголам тоже было непросто. Источники сообщают о катастрофических потерях в русских войсках. Самые «апокалиптичные» данные приводит Генрих Латвийский (ок. 1187 г. – до 1259 г.) в своей «Хронике Ливонии». Этот автор около 1227 г. составил сочинение, посвященное деятельности рижского епископа Альберта, энергичного руководителя немецкой колонизации в Прибалтике, основателя Риги (1200) и борца с русским влиянием в регионе.

Классической публикацией оригинала хроники на латыни является подготовленное прибалтийским историком Леонидом Леонидовичем Арбузовым (Arbusow; 1882–1951) издание для Monumenta