Религиозный сионизм. История и идеология - Дов Шварц

у-мигдал» («стена и башня»). Члены кибуца отбивали нападения арабов. В 1939 году неподалеку возник кибуц Сде Элияху. В 1941 году выпускники Родгеса создали кибуц Явне; Кфар Эцион был основан в 1943 году, а Масуот Ицхак – в 1945-м[92].

Именно в «Религиозном кибуце» была сформирована политика блоков поселений. Помимо ее стратегических и политических преимуществ, идеологи движения уповали на то, что она внесет вклад в социальное и религиозное сотрудничество как между самими кибуцниками, так и между ними и их светскими соседями. Политика блоков поселений в итоге была санкционирована и мошавим «Ха-поэль ха-Мизрахи».

«Религиозный кибуц» ощущал свою близость с социалистическим сионизмом, и в 1930-е годы многие члены этих кибуцев отмечали праздник Первомая. Хотя пути религиозного и светского кибуцного движения постепенно разошлись, взаимное уважение и чувство солидарности сохраняется между ними и по сей день.

Дух первопроходчества и полнота религиозной жизни в кибуцах в итоге привели к трениям между раввинатом и религиозными кибуцниками. Например, движение «Религиозный кибуц» возражало против выдвинутого раввинатом запрета на призыв в армию женщин – и потому, что это ставило под угрозу существование Государства Израиль, и потому, что это противоречило идеалу женского равенства. Интеллектуалы из движения «Религиозный кибуц» пытались сформулировать теоретические основы своих взглядов на галахическую автономию[93]. Эта сторона деятельности «Религиозного кибуца» свидетельствует об умеренности политических взглядов многих его членов.

Идеология «религиозного кибуца»: Моше Уна

Видным идеологом движения «Религиозный кибуц» стал Моше Уна, руководивший фермой в Родгесе, участвовавший в создании кибуца Тират Цви и в результате обосновавшийся в кибуце Сде Элияху. Моше Уна в известном смысле был типичным представителем группы идеологов, возникшей внутри движения; в нее входили Цуриэль Адманит, Элиезер Голдман и Йосеф Ахитув[94]. В 1942 году Уна утверждал, что религиозные кибуцы стали оптимальным воплощением идеологии «Ха-поэль ха-Мизрахи». При организации кибуцев можно было реализовать четыре идеала:

Личный тиккун. В религиозном кибуце созданы оптимальные условия для полномасштабной религиозной жизни; соответственно, каждому дана возможность духовной самореализации.

Социалистическая самореализация. Попытки реализовать социалистический идеал в крупных масштабах потерпели провал, из чего был сделан вывод, что построить социализм можно только в пределах небольшой группы.

Национальное первопроходчество. Сплоченность членов кибуца хорошо подходит для решения сложной задачи – заселения земли Израиля.

Создание религиозной общины. Для религиозной жизни необходимы коллективные образовательные и общественные институции, которые можно создать в рамках структуры кибуца. Что касается Главного раввината, который вынужден постоянно лавировать между противоборствующими сторонами, в рамках религиозного кибуца, члены которого в принципе готовы подчиняться его указаниям, у него появляется возможность этого избежать: «Это единственный способ восстановить былую славу» [Unna 1985: 37][95].

Уна подчеркивал, что жизнь в кибуце воплощает в себе гармонию, слияние человека с природой: «Люди – частица мира, а мир – частица людей» [Unna 1985: 259]. В подходе Уны отражена попытка провести различие между социалистической идеологией и идеологией религиозного кибуца. В рамках этого подхода, типичного для социалистически-религиозной философии «Ха-поэль ха-Мизрахи», подчеркивается значимость отдельного человека. Идеал равенства не ослабляет значимость личности: напротив, достичь равенства возможно, только если каждый отдельный человек вложит в это максимум усилий. Кроме того, индивидуальные способности следует учитывать при распределении власти, и Уна решительно заявляет, что критерием для назначения на ответственные должности должны служить не смутные понятия о равенстве, а религиозные стандарты. То же относится и к сфере религии: «Община выполняет свою роль в области религии, обеспечивая каждому человеку необходимые условия. Этим ее роль исчерпывается. Субъектом религиозных ценностей является отдельный человек, его обязанность – наполнить содержанием ту основу, которую обеспечила ему община» [Unna 1985: 95].

Итак, Уна указывал на диалектику группы и отдельного человека в религиозном кибуце: в рамках этой диалектики равенство определяется через отрицание: равенство означает отсутствие эксплуатации и наделение правами по потребностям. Исходя из этого, он был против отрицания права на индивидуальное наследование, и именно такую позицию он занимал в постоянных спорах с «Религиозным кибуцем».

Уже в 1945 году Уна предупреждал об опасностях, которые таит в себе идея первопроходчества. Из этого движения может родиться дух воинственности, молодые люди могут дойти до того, что война будет казаться им «нормальной ситуацией» [Unna 1985: 258][96], тем более что движение первопроходчества в Эрец-Исраэль характеризуется экзистенциальной борьбой с оружием в руках, к которой поселенцев вынуждает жизнь во враждебном окружении в местах вроде кибуца Тират Цви. Соответственно, задача учителей состоит в том, чтобы укрощать воинственный дух поселенцев. Взгляды Уны не выходят за рамки умеренно-гуманистической политической линии, которой в будущем будут придерживаться многие представители движения «Религиозный кибуц».

«Бней Акива»

Религиозно-сионистские молодежные движения возникли через несколько лет после основания «Мизрахи». Эти движения, широко распространившиеся как в Восточной, так и в Западной Европе, существовали под разными названиями. Зародившееся в Израиле религиозно-сионистское движение «Бней Акива» сыграло ведущую роль в создании религиозных поселений[97]. Первое его отделение открылось в 1929 году в Иерусалиме, через несколько месяцев еще одно – в Тель-Авиве. Его название, «Сыны Акивы», связано с тем, что рабби Акива был человеком, тяжким трудом зарабатывавшим себе на жизнь (он был пастухом), а потом дорос до видного талмудиста. Лозунг для движения предложил Шломо Залман Шрагай: «Очищай свою жизнь трудом, освящай Торой». Первыми членами правления «Бней Акива» стали ребе Иешаяху Шапира, Пинхас Мельцер и Эрнст Акива Симон. Год спустя было создано общенациональное бюро, в состав которого вошли Нехемия Аминоах, Давид Бет-Арие (Интрилигатор) и другие. Некоторые молодежные организации, входившие в состав «Тора ва-авода», немедленно влились в новое движение и превратились в отделения «Бней Акива».

Это движение столкнулось с рядом проблем. Учебные заведения «Мизрахи» применяли санкции против учащихся, вступавших в его ряды, поскольку оно принимало как юношей, так и девушек. Глава учительской семинарии «Мизрахи» Элиезер Меир Лифшиц с самого начала был противником этого начинания; он заявлял, что, по его мнению, из-за этого движения в образовании возникнут серьезные проблемы. Иуда Лейб Маймон также высказывался о нем крайне сдержанно. На конференции «Ха-поэль ха-Мизрахи» в ноябре 1930 года было заявлено, что «участники конференции хотят отметить равнодушие, а порой и противодействие учебных заведений “Мизрахи” движению “Бней Акива”». Только примерно через двадцать лет после создания движения преподаватели религиозно-сионистских школ начали с ним сотрудничать. Кроме того, «Бней Акива» стало еще одним источником трений между «Мизрахи» и «Ха-поэль ха-Мизрахи». Образ молодежного движения сильно изменился, когда в 1931 году в его ряды в качестве советника вступил рабби