Царь, царевич, король, королевич - Сергей Лукьяненко

— Но душа у тебя добрая! — пискнулСмолянин. — И вообще все неправда, я такого не говорил!

На нас и на негра Кубату-Кубатай и Мак-Смоллет-Смолянинникакого внимания не обращали.

— Я... я к тебе как к родному... как к сынуприемному... как к брату названному... как к другу-диверсанту относился, —шептал Кубатай. — А ты меня — «перцем», да еще «хитрым», при ребятах...Предатель...

— Джентльмены, джентльмены, — замахал рукамиШерлок. — Спокойно! «Хитрый перец» — это вовсе не обидно, это даже вчем-то лестно! Успокойтесь!

Как ни странно, но замечание Холмса оказало свой эффект.Кубату посмотрел на него и спросил:

— Вы и вправду так считаете, Холмс?

— Конечно, — не моргнув и глазом сказалШерлок. — Все в порядке. Объясните лишь, каким образом вы — реальные люди,оказались в книге?

Кубатай потряс томик, задумчиво предположил:

— Ну... Очевидно, ребята рассказали о своихприключениях в двадцать пятом веке, и какие-то предприимчивые авторы написалистрого документальную книгу. Книгу издали, она... — Кубатай постепенновоодушевлялся, — пользовалась огромным успехом, прожила века, попала и вбиблиотеку замка... Вот только чего я ее раньше не читал?

— Книг много, — вздохнул Смолянин. — Я вотстарые книги собираю, уже много-много собрал, а все время новые попадаются.

— Да, ты прав... Вот тут еще одна повестушка,называется... ха... «Остров Русь»... Да-с... — Кубату осторожно полисталтомик, подозрительно вглядываясь в страницы, лукаво глянул на Смолянина,прочел:

«В этот миг дверь отворилась, и на пороге показались двое —Кубатай с оголенной сабелькой в руках и Смолянин, понурый, держащийся, словнобаба на сносях, за поясницу.

— Кащей, он же — Кащеев, он же — Манарбит! —вскричал Кубатай, — Именем верховного правительства Земли, вы арестованы!

— Что ж, — вздохнул Кащей, — рано или поздноэто должно было случиться...»

— Помню, помню, — закивал Иванду. — Было,пленили мы ворога, а потом... Что ж дальше-то не читаешь, мудрец?

— Зачем, зачем читать? — засуетилсяКубатай. — Да, отпустил я его, но ведь и ты поддержал, Иван... Так, а чтоеще тут интересного есть...

— Стоит ли отвлекаться? — Холмс похлопал Кубатаяпо плечу. — В данную книгу Кащей Бессмертный детей прятать не стал бы.

— Почему?

— Элементарно, Кубатай... позвольте называть васподлинным именем? Отправив детишек в Вымышленный мир, где действуете вы — ихотважные защитники, он ничего бы не добился. Значит, мальчики спрятаны в иноммире.

— Верно, — вздохнул Кубату. — Ладно,отправимся еще куда-нибудь. Но знаете, Холмс, мне кажется, что вы сбили меня синтересной мысли... нет, уже забыл. Суньте какой-нибудь том под шкаф.

И мы вновь ринулись навстречу приключениям...

Потирая руки от удовольствия, Кащей прошептал заклинание,взмахнул руками, плюхнулся в возникшее позади него кресло-качалку и принялсяждать. Как выглядит конец света, он представлял смутно, но в том, что зрелищепредстоит достойное — уверен был.

Минуты шли, а материя мира почему-то все не расползалась пошвам, не налетал разноцветный электрический смерч, сметающий с земли города истраны, не накатывала невесть откуда взявшаяся черная и густая волна небытия...

Улыбочка на челе Кащея поблекла, его раскачивания в креслевзад и вперед становились все более нервными и яростными, пока, наконец,качнувшись особенно круто, он не перекувыркнулся вверх тормашками,опрокинувшись вместе с креслом на пол.

Бормоча проклятья и ругательства, он вскочил на ноги ипринялся расхаживать от стены к стене библиотеки. Так и не дождавшисьисчезновения ВСЕГО, он внезапно остановился и ясно произнес в пыльной тишине:

— Как же так?!

И тут же ответил себе сам:

— Их вернули! Их вернули ДЗР-овцы, кто же еще мог этосделать?! Смолянин и Кубатай — только они, проклятые, по острову шастают!Шастают, да супротив меня козни вершат.

А если даже и не они помешали, то только через них можновыяснить, кто это сделал. Выяснить и пресечь. Но как их найти?!

Покопавшись в широких карманах кафтана, Кащей выудил оттудазеркальце наподобие того, что у Марьи-искуссницы имелось, и вскричал:

— Свет мой, зеркальце, скажи...

Или лучше покажи

(Без кокетства и утайки)

Смолянинку с Кубатайкой.

Зеркальце затуманилось, пошло рябью... и потухло. Кащейрешил, что такой неверный итог его стараний связан с неудачной формулировкойприказа: то ли зеркальце не умеет работать «без кокетства и утайки», то ли ононе реагирует на уменьшительно-ласкательные формы имен искомых басурманов. Кащейподнапрягся и выпалил другое четверостишие:

— Волю выполни мою,

А иначе — разобью:

Покажи мне Смолянина

С Кубатаем-осетином!

Зеркальце вновь честно попыталось выполнить его приказ,затуманилось, пошло рябью... и погасло опять.

— Проклятье! — простонал Кащей и тут тольковспомнил, что сам же в целях конспирации наложил на все волшебные зеркалаострова необратимое заклятье.

Шмякнув в сердцах бесполезную стекляшку об пол, так, чтотолько острые брызги рассыпались в стороны, Кащей сплюнул и процедил сквозьзубы:

— Все равно найду.

...В княжецких палатах царило уныние. Расхвораласьплемянница Владимирова да жена Добрыни Никитича — Забава Путятишна. Что захворь окаянная напала на нее, никто сказать не мог — ни лекари, ни бояны, нидаже Гакон — толстый бестолковый поп, на смену Гапону пришедший. Ясно было инеспециалисту, что скрутило ее знакомое уже царскому двору НЕСМЕЯНСТВО, да вострейшей форме. Третью уж неделю лежмя лежала Забава на перинах пуховых,приговаривая лишь:

— Тошно мне... Ох, тошно!..

Владимир с ног сбился.

Тут-то и появился в палатах его гость незванный, однакодолгожданный — лохматый да бородатый мужик в лаптях. Пав пред князем на колени,вскричал мужик:

— Я — Гришка Распутин — святой старец! Лучшая водкамоим именем прозвана, да песенка заморская про меня сложена! Дозволь, КрасноСолнышко, племяшку твою осмотреть да излечить по возможности!

— Чего ж не дозволить, валяй, — согласилсяВладимир. — Однако признайся, прохиндей, откуда о хвори-то ее ведаешь?