Стрелы Перуна - Валерий Цуркан

Большой холм во дворе бывшего монастыря да еще один на краю болота у тропинки — вот и все, что осталось от людей.

Ужасно хотелось пить, а в козевках вода закончилась. Шемяка подошел к колодцу и заглянул внутрь. Подергал железную цепь, ведро было полно воды. Потянул, перебирая звенья гремящей цепи и вдруг что-то увидев, замер. Всмотрелся вглубь колодца, а потом стал тянуть цепь с новой силой.

— Смотри-ка, Баженка, что там, на цепке надето?

Бажен подошел к нему и увидел, что на цепи, и правда, что-то надето. Он протянул руку и снял с блестящего звена белеющую в темноте колодца дощечку. Это была вощечка, дощечка с нанесенным на нее слоем воска. Ими пользовались для того, чтобы делать недолговечные записи, Булат на них обучал ребят грамоте.

— Что это? — спросил Шемяка.

— Вощечка. — Бажен покрутил досточку перед собой. — Написано что-то.

Грамоте обучить его не успели, и он не смог разобрать всего, что там написано, только отдельные слова.

— Дай сюда! — Шемяка отпустил цепь, и ведро ухнуло в колодец.

Он сел на край колодца и, взяв вощечку, стал читать.

«Шемяка! Все, что было, все что есть и все, что будет — давно записано и изменить нельзя. Мы все должны были погибнуть и я знал это. Я пытался что-то изменить, мы ездили с тобой к князю, но все напрасно. Я смог лишь от тебя да Бажена беду отвести, в надежде, что вы исправите все. Но не вздумайте сейчас ничего спасать — не получится. На долгие лета Русь погрузится во мрак и только Бажен сможет восстановить равновесие. Он последний из нас. Ты-то не волхв, а он — волхв. Но он малый ребенок и ты должен его взрастить, не дай ему пропасть. В подполе я спрятал сонники, пять штук. Камень волшебный, который волхва узнает, тоже там. Отдай все мальчишке и будь всегда при нем. Для Руси настали тяжелые времена. Без нашей помощи пропадает она. Полчища вражьи уже идут на русичей. Будут жечь, убивать, дань требовать. Но твоя задача сейчас не Русь спасти (не сможешь) а мальца выходить. Ежели вырастишь его, если он ребенком не помрет, то быть Руси великой и свободной. Нет — нет. Только он сможет это сделать. Всюду, где будете, ищите детей-волхвов. Камень покажет вам их. Найдете, забирайте и учите мастерству волхования. Да не показному колдовству, а истинному мастерству. Один Бажен ничего не сможет сделать, ему помощники нужны. А как на ноги его поставишь, так и помирать спокойно можешь, дальше он уж без тебя, жизнь его долгая будет».

— Понял, да, малец? — спросил Шемяка, прочитав послание Булата. — Мы с тобой одни остались. И я даже не знаю, куда нам податься. Но не к князю — это точно.

— А мне непонятно, кто убил княжеских витязей? — спросил Бажен.

— Да сдохли и сдохли. Может, друг друга перебили.

— А последний сам себе голову отрезал?

— Да не знаю, мне без разницы. Пусть благодарят, что хоть закопал как людей… А ведь гонец тоже с ними был, ты заметил?

— Не смотрел я на их.

— Ну так я говорю, он был с ними. Стало быть, не успел он… Пришел, а они уже того… сожгли наших-то.

Шемяка спустился в подпол, нашел все пять сонников и камень, и отдал Бажену. Они решили здесь не оставаться, и куда-нибудь уйти. Куда-нибудь далеко, не в Ростов. В Киев.

Выступили сразу, чего здесь оставаться. Ночевать тут было бы жутко, и потому Шемяка предложил отъехать подальше от этого проклятого места.

Когда они отошли от пепелища, уже начало темнеть. Солнце свалилось за дальнюю бахрому леса, тени стали очень длинными, а потом и вовсе растворились в сумерках. Когда впереди что-то зашуршало, Шемяка осевшим голосом сказал.

— А я ведь знаю, кто витязям бошки поотрубал.

— Я, кажется, тоже, — дрогнувшим голосом ответил Бажен. — Чуды-юды?

Из тьмы выскользнуло несколько теней. Это были нелюди. Длинные худые тела, корявые, изломанные руки. Они передвигались медленно, мягко ступая по земле. Узкие мечи были обнажены и занесены над головами и блестели в свете полной луны.

— Они же нас не тронут? — спросил Бажен. — Ведь призваны охранять нас.

— Они не нас охраняли, а монастырь. Ночью могут убить любого, кто за воротами окажется. Они и дружину положили. Видать, стемнело, витязи решили перекусить, костер развели. А тут нелюди…

— Ну так бежать надо!

— Бесполезно! Они только с виду такие неповоротливые. Шустрее нас они. Намного шустрее.

Шемяка был прав. В несколько мгновений нелюди окружили конников. Сталь клинков жадно блестела, прося крови. Нелюди молчали, лишь чего-то подвывали как волки. Языка людей они, видать, не разумели.

Кольцо сужалось, блеск лезвий приближался, неразборчивое подвывание и бормотание становилось громче. Шемяка обнажил свой меч. Первый из нелюдей бросился вперед, но Шемяка отбил удар. Выпад второго тоже отбил. И третьего, и четвертого. А когда они навалились скопом, он не выдержал. Двое нелюдей ударили разом и сбили его с ног. Шемяка поднялся на одно колено, отбил следующий удар и получил клинком по затылку. Следующим ударом ему отрубили голову.

Бажен сидел на земле, обхватив голову руками. Он не кричал, не плакал, просто сидел, зажмурившись, и не дышал. Когда шум боя прекратился, он открыл глаза и увидел, что Шемяка мертв, а несколько нелюдей стоят, окружив его тело. Один из них повернулся, посмотрел на мальчика и протянул к нему корявую, как ветка дерева, руку. Остальные тоже оставили тело Шемяки и посмотрели на Бажена.

Мальчик в ужасе не знал, что делать. Убегать бесполезно, оставаться на месте — страшно. Он медленно раскрыл суму и вынул из нее свирель. Может, удастся, мелькнуло в голове. Раз уж ромашку оживлял, да еще по мелочи чудеса делал, может и сейчас получится. Главное, подумать о том, чего ты хочешь. А сейчас Бажен больше всего хотел, чтобы нелюди его не тронули.

Он поднес свирель ко рту и заиграл. Медленно, не торопясь, связывая звуки на ходу, сплетая их в узор, которого доселе не плел. Вкладывал в игру свое желание. Лишь бы отстали, лишь бы не тронули.

Нелюди, оставив обезглавленного Шемяку, двинулись в сторону сидевшего в сухой траве мальчика. Бажен, открыв глаза и не прекращая играть, увидел, что они убрали мечи в ножны и расселись вокруг, пристально глядя на него. Тех, что были за спиной, он не видел, но чувствовал, как их взгляды буравят затылок. Трое сидели перед Баженом. Страшные лица с бугристыми наростами были спокойными, будто не они только что убили человека. Хотя, они ведь не были людьми, и чувства людские им неведомы. Что для них боль или страх, или любовь?

Бажен играл, не переставая, и не представлял, что ему делать. Ведь может быть, стоит ему отложить свирель, как они убьют и его. А играть вечно он не в состоянии. В голове мелькнула здравая мысль — а ведь он просто захотел, чтоб они его не трогали… А если захотеть, чтобы они ушли отсюда! И дали ему возможность убраться!

Едва только он подумал об этом, нелюди поднялись на ноги и стали удаляться. Вскоре они скрылись в болоте. Бажен вскочил и подбежал к телу убитого Шемяки. Нет, тут свирелька не поможет. Голову не пришьешь уже.