Жемчужный и Нёбе - Роман Шнайдер

держась за руки, Георгий было подумал, о том, хорошо ли это, что он представляет себе других людей, занимаясь сексом с Гансом — говорит ли это что-то о том, что он ничего к нему не чувствует на самом деле. Может быть он действительно, просто ищет возможности перебраться в Германию? Но он мысленно отмахнулся от своих сомнений, ещё раз вспомнив насколько ярким был оргазм и с нежностью подумав о том, что Ганс тоже испытал его.

Глава 16

Оставшуюся неделю любовники провели в атмосфере нежности и страсти. Ганс взял небольшой отпуск. Утро начиналось с взаимных ласк, совместный завтрак — обычно дома, но пару раз они выбрались перекусить в небольшое кафе поблизости. Георгию всё ещё казалось непривычным, что можно не скрывать своих отношений, а проявлять нежность на людях. Он чувствовал страх каждый раз, когда Ганс брал его за руку, приобнимал или наклонялся, чтобы потереться о него щекой или поцеловать. В самый первый раз, когда Ганс попытался это сделать, он вздрогнул и резко отодвинулся. Настолько резко, что его партнёр тоже испугался. Увидев этот страх и непонимание в глазах Ганса — Георгий чуть не расплакался.

— Прости, привычка, — прошептал тогда он, и сам первый потянулся для поцелуя.

— Мой мальчик, — растроганно, ломающимся голосом, ответил после поцелуя Ганс и ласково погладил его по руке.

Друзья гуляли, любуясь видами города. Посетили пару музеев, сходили в один ночной клуб, а ночами…

Ганс после памятной ночи мог помочь Георгию только ртом и руками, а сам, в активной роли был максимально нежен и чуток. Георгий чувствовал себя так хорошо, как никогда до этого. Его предыдущие отношения с Алексеем, в России были более тихими: постоянно приходилось что-то скрывать. Ходить по отдельности, сдерживать эмоции во время секса, чтобы не дай бог не услышали соседи. Тихо, шёпотом, разговаривать и дома и в кафе, где точно не было и речи о том, чтобы публично притронуться друг к другу. Даже в телефоне, у Георгия, Алексей был записан просто, как А., и переписку приходилось периодически чистить, чтобы не дай бог — никто, кому телефон случайно попадётся в руки, ничего не понял. Тут Георгий расслабился. Если с Алексеем периодически возникали ссоры на пустом месте, чтобы подогреть эмоции, то тут он просто наслаждался жизнью, не особенно думая о том что будет дальше. Тем внезапней для него стало осознание необходимости расставаться, хотя конечно про билет с датой обратного вылета, аккуратно вложенный в загранпаспорт он не забывал ни на мгновение. Он думал о том, что если Ганс предложит — он может просто остаться тут. Уволиться по телефону — это должно быть возможно. Созвониться и с помощью матери, решить вопрос с квартирой и попросить выслать какие-то вещи посылкой, а документы — курьерской доставкой. Никому и ничего в России не объяснять и начать тут всё с чистого листа. Потом, когда Россия станет более терпимой страной, на что Георгий давал срок в 10–15 лет, когда там легализуют если не браки, то хотя бы «партнёрства», для однополых пар — тогда можно будет съездить и уже возможно раскрыться. Хотя наверное, мать всё поймёт и так. Но — это всё только если Ганс предложит сейчас остаться. Пока, он тоже как будто и забыл о том, что им предстоит расставание и ничего на эту тему не говорил. Вплоть до вечера накануне отъезда Георгия. Лёжа обнявшись в постели, Ганс поглаживал пушок на животе любовника и неожиданно спросил:

— Во сколько у тебя завтра рейс?

— В 14:30 вылет до Москвы, — на несколько секунд замялся вспоминая ответил Георгий.

— Значит надо выехать, примерно в 12:00. - задумчиво произнёс Ганс, — пообедаем и поедем.

— А…, - Георгий не знал, как затронуть этот вопрос и чувствовал неловкость — А что у нас дальше? Между нами?

— Я не могу переехать в Россию. Вернее могу, но… — начал Ганс, — я зарабатываю больше, у меня есть тут недвижимость, — он обвёл глазами квартиру, — и тут безопаснее. Нам безопаснее.

Последнее он добавил поторопившись, как будто ему стало стыдно от того, что все предыдущие доводы прозвучали очень эгоистично. Георгий кивнул.

— С другой стороны, подтянув язык, ты сможешь найти здесь работу. Мы сможем жить у меня. Как ты думаешь насчёт переезда ко мне?

Молодой парень постарался ничем не выдать своего волнения. Он так ждал этого. Пусть и не сразу, но вот, Ганс предложил ему переехать к нему. Он глубоко вздохнул.

— Да. Мне нужно будет иногда возвращаться в Россию, к матери. Она уже не молода и ей нужна будет моя помощь, иногда. И пока я не смогу вас познакомить. И главное — как я смогу оставаться тут? По туристической визе я и работать не смогу.

— Уже несколько лет как у нас можно заключить… как это называется… жизненное партнерство. А потом — подать на воссоединение семьи. Я узнавал — это совсем не сложно.

«Он узнавал» — подумал Георгий. Ликование у него внутри не прекращалось и он прилагал усилия, чтобы оно не вырвалось наружу. Он молча поцеловал партнёра и нырнул к его бёдрам чтобы выразить свою признательность и охватившее его чувство благодарности.

После прощания в аэропорту, когда Георгий уже прошёл досмотр, сел в самолёт и отключил мобильный, на телефоне Ганса, собирающегося уезжать из аэропорта, раздался звонок. Человек, который стоял недалеко от автомобиля Ганса, если бы прислушивался, мог бы услышать такие реплики в трубку от моложавого приятного мужчины устало откинувшегося на водительском кресле:

— Да, как дела отец?

— ….

— Всё в порядке.

— ….

— Нет, только что взлетел. Домой полетел.

— ….

— Это вас не касается, но да.

— ….

— Да. Ещё раз — спасибо, но это моё дело.

— ….

— Отец. Мама. Успокойтесь пожалуйста. Вы же его видели и познакомились. Что вас заставляет так думать о нём?

— ….

— Это моё решение. Я уже взрослый человек, и сам несу ответственность за свои поступки.

— ….

— Вот как? Ты так уверен?

— ….

— Я не хочу больше разговаривать. Потом поговорим, мы сейчас явно не настроены на разговор. Всё, пока.

И если бы этот человек, который мог подслушать этот разговор Ганса с родителями, заинтересовался бы, он бы совершенно точно решил, что Ганса этот разговор весьма расстроил: после того как звонок завершился он ещё какое-то время сидел неподвижно, уставившись на приборную панель. Потом выругался и несколько раз ударил по рулевому колесу. И только после этого, приоткрыв окно ещё больше и глотнув воздуха снаружи, медленно