Жемчужный и Нёбе - Роман Шнайдер

Георгия устроило это объяснение, но взгляд Ангелины всё равно показался странным.

— Помяни чёрта! — проговорила Грета, сидевшая лицом к входу. Георгий обернулся и увидел направляющегося к их столику слегка полноватого, приятной внешности шатена среднего роста.

У Вольфа оказалась искренняя улыбка и крепкая, теплая ладонь. Пока он здоровался с остальными друзьями Ганса, обмениваясь с ними шутками, Георгий почувствовал возбуждение, глядя на его губы и руки, представив, что он делал ими с Гансом. Осознав это, он смутился от неуместности этого возбуждения и в поисках поддержки легко коснулся под столом колена своего любовника. Ганс, продолжая о чём-то разговаривать на немецком успокаивающе улыбнулся ему. Закончив с пивом и закусками, друзья начали прощаться — Георгий с Гансом ушли сразу после Греты и Эрика:

— Можете теперь перемыть нам косточки, — пошутил Ганс, похлопывая Вольфа по плечу на прощание. Георгий практически не отреагировал на это, но почему-то, когда Ганс легко поцеловал в щёку Ангелину, ощутил лёгкий укол ревности.

— И как давно вы все знакомы? — спросил он у друга, уже входя в квартиру.

— О, с Гретой и Эриком мы учились в одной школе, Ангелина — коллега Эрика, а Вольф… — Ганс вздохнул, — я должен был тебе сказать. У меня был небольшой роман с Ангелиной, я тогда экспериментировал и в целом, тогда меня ещё волновало мнение родителей. Я даже знакомил её с ними, как свою девушку. Но быстро понял, что это не моё.

— А сейчас?

— Что сейчас? — не понял его Ганс.

— Сейчас мнение родителей тебя не волнует.

— Практически нет, — тихо засмеялся Ганс, но тут же посерьёзнел, — а с Вольфом я учился в колледже. Он был моим первым парнем, мы довольно долго встречались, даже жили вместе, примерно три года. Но…не сошлись. Или ещё не нагулялись, оба.

Георгий обнял его и поцеловал. Возбуждение, испытанное им за ужином вернулось и стало сильнее. Целуя Ганса, он представлял, что Вольф находится с ними, в этой комнате, что он тоже целует Ганса и гладит его.

Уже лежа в кровати и слушая дыхание засыпающего любовника, обнявшего его сзади и прижавшегося к нему своим горячим крепким телом, молодой мужчина ощутил ревность. Сколько раз, Ганс так засыпал с Вольфом? Ганса с ним связывало гораздо больше, чем с Георгием — язык, колледж, культура, возраст. Наверняка были какие-то шутки, которые понимали только они вдвоём. Наверняка они гораздо лучше изучили друг друга в сексе. Сможет ли он Георгий, что-то дать Гансу, кроме своей молодости? Неожиданно, он вспомнил Алексея — всё что их связывало и он ощутил лёгкую грусть. Внезапно дыхание Ганса немного изменилось, он слегка поцеловал Георгия в шею и сонно пробормотал:

— Ещё не спишь?

— Засыпаю, — тихо ответил Георгий, слегка подавшись задом к бедрам Ганса. Тот довольно хмыкнул и крепче прижал любовника к себе.

Глава 14

— Готов?

Георгий в ответ только улыбнулся и спрятался за кружкой горячего кофе. Ганс рассмеялся:

— Я тоже, я тоже. Я и так, без повода не очень рад навещать их: разговор с отцом о жизни, в основном о деньгах, потом обед и разговор с матерью о личной жизни, потом подключается отец, со своими историями о прошлом, мы ругаемся, отец уходит в кабинет, мать просит быть с ним помягче, перед отъездом я захожу к нему и мы миримся. И так до следующего визита.

— А как было, когда ты знакомил с ними Вольфа?

— О, они сразу спелись. Политические взгляды Вольфа совпадают с отцовскими, мать наконец-то успокоилась, что я не один, и не веду разгульный образ жизни. Да и в целом, Вольфи — тот ещё подлиза.

Заметив, как невольно поморщился Георгий, Ганс успокаивающе взял его за руку:

— Это она его так называла. Не переживай, всё будет хорошо. В конце-концов, они меня любят и им главное, чтобы мне было хорошо.

— А тебе — хорошо? — Георгий сжал руку Ганса и отставил в строну пустую кружку.

— Да. — Мужчины посмотрели друг другу в глаза и потянулись друг к другу для поцелуя.

Уже выходя из автомобиля у небольшого двухэтажного домика, Ганс поцеловал любовника:

— Всё будет хорошо.

Георгий улыбнулся в ответ:

— Милый домик, хотел бы жить в таком?

— Этот милый домик сейчас стоит под миллион евро. А денег вытягивает…боюсь представить, — проворчал Ганс копаясь в багажнике.

— Вот, — он наконец захлопнул дверь багажника и потряс над головой бутылкой с красной пробкой, — любимый ликер папы с мамой. Уже полгода вожу с собой, забываю отдать. Теперь хотя бы у них будет повод его распить. Дверь распахнулась ещё когда пара подходила. На пороге стояла пожилая женщина, с аккуратно убранными назад седыми волосами и идеально прямой осанкой. Узкие, слегка подкрашенные губы были растянуты в улыбке, но уже выцветшие светло голубые или скорее серые глаза внимательно осмотрели Георгия. Он приветливо улыбнулся в ответ:

— Здравствуйте, фрау Нёбе, — старательно выговорил Георгий на немецком.

Брови женщины слегка приподнялись:

— Ганс не сказал, что вы говорите на немецком.

— Пока очень немного, — уже на английском ответил Георгий.

Женщина посторонилась и впустила их в дом, приобняв входящего последним Ганса.

— Проходите, уже всё готово! — Она повернулась в сторону комнат и крикнула куда-то вглубь что-то на немецком, из чего Георгий различил только имя отца Ганса.

Пройдя в просторную гостиную с большим окном, выходящим на улицу, он почувствовал себя неловко: на небольшом столе укрытом скатертью стояли столовые приборы. Очевидно предстоял семейный обед в очень формальной обстановке.

— Всё будет хорошо, — заметив его нервозность тихо шепнул ему Ганс.

— Киллепич! — он обратился к матери, ставя бутылку на стол и указал любовнику на стул у торца стола, спиной к окну, — садись. Тут место отца, матушки, тут обычно сижу я.

— Посмотрите, кто нас навестил! — в дверях гостиной появился высокий седой мужчина, настолько похожий на Ганса, что Георгий не смог оторвать удивленный взгляд и бесцеремонно его разглядывал.

Мужчина пожал руку Гансу и приблизился к Георгию. Тот неловко подскочил со стула, на который уселся минуту назад.

— Райнер, — отец Ганса крепко сжал руку молодого человека, слегка потянув её на себя. От него пахло каким-то крепким и терпким одеколоном.

Георгий представился и когда его наконец-то отпустили, опустился обратно на стул.

Обед, против его ожиданий, прошёл гладко. Ганс рассказывал о работе, мать Ганса — Альбина, в основном молчала, но Георгий иногда ловил на себе её холодный, изучающий взгляд. Райнер в основном обращался к Гансу на немецком, лишь изредка, ему задавали какие-то формальные вежливые