Две стороны неба - Алексей Корепанов

У него за спиной раздались шаги. Паркинсон молча сел на стул у кровати. Софи медленно спрятала руку под одеяло.

— Что, для истории? — зло спросил Роберт.

— Нет, просто шел за тобой.

Паркинсон внимательно и долго смотрел на бледное лицо Софи.

— Кто ее так, сынок?

— Я!

Паркинсон превратился в экспонат музея восковых фигур. Впрочем, только на секунду. Роберт хотел встать и уйти, но не успел.

— Почему я покинул Землю, — задумчиво начал Паркинсон, потирая худые щеки. — Я ведь был всего лишь простым служащим, а не этим… экспро-при-атором…

Роберт затаил дыхание.

— Дело, наверное, в том, что я очень любил Джейн. Как в книжках… Смешно! — Паркинсон помолчал и виновато усмехнулся: — Знаю, что рассказ о собственной жизни всегда утомителен для слушателей, даже если они это скрывают. Поэтому постараюсь покороче. В общем, я ухлопал ухажера Джейн, а тут как раз эти выборы… А он был красным. Конечно, приписали бы политику… Ну, я и счел за благо исчезнуть. Хотя никогда не имел и до сих пор не имею никаких предубеждений против коммунистов. Просто думаю, они тоже не очень жалуют убийц.

Паркинсон замолчал. Софи лежала с закрытыми глазами, и было непонятно, слышала ли она слова Паркинсона или нет.

— Значит, ты не против коммунизма? — недоверчиво спросил Роберт.

— Наоборот. Я за коммунизм, хотя бы потому, что там не грозит безработица. Но без меня…

— Паркинсон, что ты говоришь? — пробормотал Роберт.

Он внезапно потерял представление о том, где он, кто он и что все это значит. Выходило, что все, кроме него — отъявленные сторонники коммунистов и попали сюда случайно, и просто по разным причинам не могут вернуться в красный рай, хотя очень стремятся!

— Я все это к тому, что если представится хоть малейшая возможность — выбирайся, — сказал Паркинсон. — Все-таки лучше быть связанным по рукам и ногам коммунистической системой, лучше подчиняться ее обязательной регламентации, чем оставаться свободным… в выборе способа самоубийства.

«Неужели Ричард Леннокс проболтался? — ошеломленно подумал Роберт. — Нет, вряд ли. „Учись водить бот“, — сказала Гедда. Учись водить бот…»

— С чего ты взял, Паркинсон?

— Просто так не стреляют в людей.

— Но я же стрелял в Одноухого! Я…

— А до этого в Жоржа. И чуть не выстрелил в Гедду. Если так ненавидишь всех, лучше бежать…

— Нет! — прошептала Софи, не открывая глаз. — Лучше… покончить… со всеми…

Паркинсон задумался:

— Все-таки лучше бежать.

— К ним?! — Роберт негодующе посмотрел на него.

— К ним, — твердо ответил Паркинсон. — В конце концов, что мы знаем?…

— Они нас ненавидят!

— Тебя им не за что ненавидеть. И Софи, и Гедду…

— Зато я их ненавижу!

— Научись управлять ботом, сынок.

Роберт изумленно посмотрел на Паркинсона и не узнал его. Паркинсон был очень серьезен. Софи закашлялась, ее глаза смотрели с мольбой, а бледные искусанные губы дрожали, словно пытались и не могли произнести слова проклятия.

— Я ненавижу их! — повторил Роберт и, наклонившись, осторожно положил ладонь на горячий лоб Софи.

Он доплелся до кровати и рухнул на одеяло прямо в комбинезоне. Он очень устал, но заснуть не мог, наверное, от переутомления. Шутка ли — целый месяц не знать другой дороги, кроме ведущей из каморки в учебный центр и обратно! Обучающие автоматы давненько не занимались с таким прилежным учеником, они чуть не плавились от почти непрерывной работы, а сегодня просто прервали занятия, потому что контрольный индикатор тревожно налился красным пламенем, показывая, что ученик переутомлен.

Ну ладно, основное усвоено, теория крепко засела в голове, даром, что ли, столько времени затрачено на гипнопедию! И с практикой тоже все в полном порядке — макеты изучены наизусть, а руки сами находят нужные переключатели. Пожалуй, можно теперь от практики лабораторной, от макетов и тренажеров, переходить в рубку управления настоящего космобота. Итак, если подвести итоги: он умеет управлять космическим ботом, стрелять из пистолета, плазмомета и автомата. Достаточно ли для того, чтобы Малютка Юджин завтра взял его с собой? Ах, да, он чуть не забыл про свое главное качество — ненависть. А ненависть плюс оружие — неплохая сила. Где там ваши ремонтные станции, где ваши лайнеры и патрули? Получайте за всех и дрожите от ужаса, потому что за оружие взялся Роберт Гриссом!

И не время спать. Нужно встать и еще раз поговорить с Малюткой.

Каморка Малютки смахивала на оружейный склад. Малютка был сосредоточен и трезв. Он придирчиво осматривал разбросанные плазмометы, бурча что-то себе под нос.

— Юджин, как же насчет меня? — спросил Роберт, останавливаясь в дверях, потому что дальше пройти было невозможно.

Малютка хмуро оглядел его с головы до ног:

— Управлять сможешь, если что? Ручаешься?

Роберт уверенно кивнул.

— Смотри, сволочь! Если не сумеешь — голову оторву!

— Спокойно, Малютка! Я смогу вести бот с закрытыми глазами.

— Посмотрим! — буркнул Малютка Юджин. — Но лучше с открытыми. Как насчет этой штуки? — он мотнул головой на плазмомет.

— Меня учил еще Дик Редстоу, — с достоинством ответил Роберт. — Можешь проверить на полигоне.

— Ладно! И так дел невпроворот. Значит, так: уходим завтра в шесть. Возьмешь скафандр на складе. Знаешь, где склад?

— Обижаешь!

— Ну вот. Держи тарахтелку.

Малютка вытащил из-под кровати черный автомат. Роберт осторожно принял оружие, оценивающе осмотрел со всех сторон и удовлетворенно хмыкнул.

— И не вздумай сегодня напиться! — угрожающе сказал Малютка и горестно вздохнул. — А то Длинному я уже набил морду.

— И здорово набил? — с интересом спросил Роберт.

— Ему пока хватило. Ну все! Топай, у меня еще куча дел.

— Пока, Малютка! — радостно сказал Роберт.

Он, весело насвистывая, шел к себе, ощущая в руке приятную тяжесть автомата, и вдруг остановился. Он только сейчас осознал до конца, что это уже не захватывающие дух кадры из боевика, и не бесшабашные похождения книжных суперменов, не игра. Это серьезно, и это стоило жизни Дику Редстоу и другим, и скоро будет стоить жизни отцу и всем остальным, кто был на «Стремительном» — их, по данным Энди, все же взяли измором и заставили выйти, и забрали на Землю. Это может стоить жизни и ему. А как же ключ от выхода?…

Он стоял, ощущая странную раздвоенность — его тянуло в противоположные стороны. Он долго колебался, и все же, в конце концов, одна из гирь на невидимых весах резко пошла вниз и он, не раздумывая больше, направился к каморке Софи.