Урод - Константин Соловьев

К удивлению самого Крэйна, одиночество не доставляло ему неудобств, он мог часами сидеть без движения, глядя в стену перед собой, и мысли его были настолько далеко, что иногда рассвет Урта заставал его врасплох. Пытаясь разобраться в своих ощущениях, он потерпел неудачу, сколько он ни пытался, ему не удавалось найти ни одной причины, объясняющей столь резкое изменение собственного настроения. Единственным объяснением был предстоящий отъезд, первый отъезд из Алдиона за все его двадцать лет. Но Крэйн никогда не боялся ни дороги, ни одиночества, путешествие в другой город вызывало в нем лишь легкую обеспокоенность и предвкушение нового, причины его внезапной хандры крылись глубже.

Гораздо глубже. Шаг за шагом, не пропуская ни одной минуты, Крэйн пробирался в закоулки собственного разума, копался в непослушной памяти, надеясь выудить ответ. Но ответ не шел, и шэл Алдион, промучавшись большую часть Урта без сна, забывался лишь с первыми лучами Эно, но вскоре опять возвращался в свое обычное состояние вялой апатичной отрешенности.

Ни есть, ни пить не хотелось, тело словно перестало нуждаться в подкреплении, но хуже всего было то, что ему трудно было смотреть на людей. Слуги, рискнувшие потревожить его покой и принести еду, вызывали в нем ярость, он едва сдерживался, чтобы не потянуться к услужливо висящим на стене эскертам. Любое человеческое лицо неожиданно стало угнетать его, он перестал даже смотреться в зеркало.

Час за часом сидя без движения, он скатывался в черный водоворот беспросветного безумия, его собственные мысли жалили, как заточенные стисы. Пытаясь убежать от них, он падал все дальше, до тех пор, пока не оказался у самой границы.

Это не было болезнью, его тело было здорово, подорван был сам дух.

Что-то внутри него затвердело, перекрыло путь свежему воздуху, разрослось в стороны переплетениями шипастых черных ветвей. С каждым днем его разум все чаще отказывался повиноваться, у Крэйна было такое ощущение, словно он тонет в озере вязкой жидкости, лишь изредка успевая сделать вдох, весь мир вокруг него казался мутным и расплывчатым. Под конец это превратилось в транс – даже предметы вокруг себя он видел с трудом, его рассудок блуждал между сном и явью.

Несколько раз, когда приходило облегчение и мозг снова начинал работать, Крэйн пытался выбраться из оцепенения, но тщетно – проходило время, и он соскальзывал обратно. Он потерял счет Эно и Урт, когда все наконец закончилось.

Он лежал на кровати, и все тело его было покрыто холодным потом, мышцы свело как в судороге, тело казалось уменьшившимся и невероятно бледным даже почти в полной темноте. Крэйн чувствовал духоту и одновременно что-то вроде горячего и очень плотного кома в груди, который мешал дышать.

– Сумасшедший… – сказал он хрипло, обхватывая голову. – Теперь я знаю, как выглядит грань, если она существует. Это все фасх, я знаю. Такое бывает.

С трудом поднявшись, он размял затекшее, словно окостеневшее тело и с облегчением почувствовал, как мысли снова становятся четкими и послушными. Это была болезнь, но она прошла. Он снова человек, шэл Алдион Крэйн. Он жив и не утратил рассудка.

В дверь постучали. Сильно, властно, явно не прислуга.

– Да.

– Крэйн?

Это был Лат. Свет факелов из коридора отбрасывал на пол его тень – большую, неловкую, дрожащую.

– Это ты… Извини, кажется, у меня не осталось вигов. – Крэйн пошарил рукой в коробе. – Здесь темновато.

– Ничего. – Лат вошел и закрыл за собой дверь. Темнота поглотила его, остался лишь блеск глаз. – Снаружи сейчас Урт.

– Я не знал.

– Надеюсь, не разбудил тебя.

– Нет, я не спал.

Лат медленно сел в кресло, провел рукой по волосам. Крэйн не видел его, но представлял в мельчайших подробностях. Сейчас Лат наверняка смотрит в пол и потирает подбородок. Он всегда так делает, когда озабочен. А сейчас он озабочен – это было слышно по голосу, по каким-то неуловимым звенящим ноткам, которые выпирали из его голоса, как зубцы эскерта из слишком узких ножен.

– Ты уже несколько Эно не выходишь из своих покоев.

– Прихворал немного. – Крэйн улыбнулся, хотя и знал, что Лат его не видит. – Сейчас уже в порядке.

– Надеюсь. Когда я тебя видел, ты выглядел больным. Что сказал лекарь?

– Я его не звал. Не такая это болезнь, чтобы пить его дрянь. Просто очень сильное утомление.

– Понятно. – Лат помолчал. – Я волновался.

– Ни к чему. Все уже прошло.

Некоторое время оба сидели молча, глядя в темноте друг на друга. Крэйн пытался угадать, что могло привести брата в его покои в такой час. Лат дышал неровно и приглушенно, словно тоже что-то обдумывал.

– Все из-за Риаен, – сказал он наконец. – Я решил предупредить тебя на случай, если ты не знаешь.

– Я слушаю.

– Ей плохо.

– Что? – Крэйн от неожиданности приподнялся. – Риаен? Если это болезнь, то…

– Лекарь говорит, следующий Урт может стать для нее последним. – Лат глубоко вздохнул. – Я был у нее сегодня.

Крэйн почувствовал удивление. Сердце противно сжалось, на лбу опять выступил пот, но уже не холодный, а горячий.

– Но ведь он говорил, что болезнь не опасна!

– Да, он так говорил. Теперь он говорит, что ее жизнь в серьезной опасности. Он не берется утверждать, каков будет исход. Единственное, что он может сказать, – все зависит от Ушедших.

Некоторое время они сидели молча, не решаясь нарушить тишину, словно она была памятью по мачехе.

– Думаешь, она…

– Не знаю. – Лат покачал головой. – Не хочу знать. Но эту возможность исключать нельзя. Риаен стара и ее срок уже может прийти, мы оба это знаем.

– Это плохая новость, – медленно сказал Крэйн. Ему вспомнилось лицо Риаен, сухое и пожелтевшее, но смутно, словно в густом тумане. Риаен при смерти? Невозможно.

– Она не единственная.

– Ушедшие… Что еще ты припас для меня?

– Орвин. – Лат опять потер подбородок, голос у него был непривычно низким и немного подрагивал. – Он в ярости. Я его никогда не видел… таким. К счастью, ты не попадался ему на глаза за последние пару Эно, иначе… Не знаю. Он настолько зол, что может не контролировать свои действия. Когда он узнал про Риаен… ты понимаешь.

– Разве я имею отношение к болезни Риаен?

– Он считает, что да.

– Боги, неужели опять ворожей? – Крэйн захотелось посмеяться, но смех не шел, намертво застряв в ставшем неожиданно сухим горле. – Он опять вспомнил про этого сумасшедшего старика с окраины?

Лат серьезно кивнул.

– Да. Он считает, что это проклятие.

– Но это смешно!

– Только не для него. Ты знаешь, как он относится к Риаен. Если она покинет этот мир…