Правила страсти - Сара Беннет

Он метался на огромной герцогской кровати, пока лицо матери не исчезло; теперь его мысли сосредоточились на прохладной ладони, дотрагивавшейся до его пылающего лба, и на голубых глазах, улыбавшихся ему сквозь туманную пелену.

Мариэтта Гринтри.

Прежде Максу больше всего на свете хотелось избежать ее ясного холодного взгляда и прекратить вторжение в свою жизнь. Он ни разу не попросил ее о помощи, и все же внезапно она очутилась тут, в его мире.

Вспомнив о ее замечании, Макс улыбнулся. Она права – не стоит тратить деньги на «Клуб Афродиты», когда не можешь заплатить жалованье слугам и долг лавочнику, постоянно колотящему в дверь с требованием оплатить счета. О чем он думал, когда шел туда? Наверное, о том, что он жалок и одинок и что теперь жизнь уже не будет такой, как прежде. А еще о том, что скоро ему предстоит принять важное решение относительно своего будущего.

Корнуолл – семейное гнездо матери, принадлежавшее нескольким поколениям. Макс был в Блэквуде один-единственный раз, да и то в детстве, и помнил это место очень смутно, а то, что помнил, оптимизма не внушало. Мрачные серые камни, темные маленькие окошечки, не пропускавшие свет. Дом возвышался на утесе, опасно нависая над неприветливым морем. И все же, если продать все, можно переехать в Блэквуд и экономно прожить там лет сорок, до самой смерти.

Макс содрогнулся. Он станет отшельником Блэквуд-Хауса, последним в роду, забытым всеми, кроме сплетников. «Герцог, лишенный наследства» – вот как его будут называть впредь.

Что там сказал Йен Кит? Что-то насчет того, что у Макса есть шанс начать новую жизнь, без оков положения и привилегий. Признаться, мысль о такой самостоятельности не слишком приятна. Может быть, он бежит в Корнуолл не потому, что ему больше некуда идти и нечего больше делать, а потому, что его воспитали герцогом и никем более? Джентльмен не замарает рук работой за деньги, он предпочтет держать руки чистыми и медленно умирать от голода.

Может, Йен и прав: пора отбросить отжившие предубеждения и думать как мужчина, а не как пэр. Макс прикинул, чем бы он мог заняться. Фермерское дело? Может, превратить землю в Корнуолле в процветающее предприятие, усердно трудиться на каменистой земле, ощущая ее волшебный запах... Но хватит ли ему для этого жизненных сил? Этого Макс не знал.

Вот если бы Мариэтта приехала в Блэквуд-Хаус и осталась с ним...

Эта мысль появилась ниоткуда. Макс представил себе, как девушка со светлыми локонами и сияющими глазами идет по мрачным коридорам Блэквуда. А вот она при свете свечи прихлебывает местный сидр и, наконец, лежит ночью в его постели, а море бьется о скалы за окном...

Господи, да что с ним такое!

Макс раскрыл глаза и увидел верного Дэниела, обмывавшего ему лицо прохладной водой. Заметив взгляд хозяина, Дэниел вздрогнул и уронил миску.

– Простите, милорд...

Макс невольно вздохнул. Он ранен и слаб, вот в чем дело. Как только он выздоровеет, ему не нужно будет снова думать о Мариэтте, и она навсегда исчезнет из его жизни. Макс знал, что сейчас он едва может позаботиться о себе самом.

– Сколько я пролежал здесь? – спросил он у Дэниела слабым голосом.

– Два дня, милорд. Доктор приходил каждый день и давал вам лекарства, чтобы вы спали. Сегодня он тоже вернется, а еще придут мистер Гарольд и мисс Сюзанна.

Вот этого Максу совсем не хотелось, но он знал, что пока не сможет справиться со всем сам. Зато, когда ему станет лучше, он сразу начнет осуществлять план по переезду в Корнуолл. В конце концов, никто не виноват, что теперь Макс не сын своего отца. Он знал, как мучилась Сюзанна, когда нашла разоблачающее письмо. Именно она – самый близкий друг Макса, почти родная сестра – должна была разобраться в бумагах матери после ее смерти. Сюзанна была приемной дочерью герцога, а теперь и женой Гарольда, и Макс сказал себе, что она станет прекрасной герцогиней Баруон. Он и правда был рад за нее.

Он, Гарольд и Сюзанна дружили с детства, шумно играли в Велланд-Хаусе и выросли вместе – двое мальчишек и сорванец Сюзанна. Именно Гарольд женился на Сюзанне. Макс всегда считал ее сестрой. Возможно, у Гарольда и Сюзанны было больше общего – оба они потеряли родителей в раннем возрасте, обоих взяли на воспитание герцог и герцогиня, любившие их как родных. Но Макс помнил, как Сюзанна однажды призналась ему: «Я знаю, они любят Гарольда и меня, но тебя, Макс, они любят больше». Голос Дэниела вернул Макса к действительности:

– Молодая леди прислала вам сегодня утром записку.

– Молодая леди?

Неужели Мариэтта? Макс чуть не застонал, но сдержался, вспомнив, что Дэниел наблюдает за ним. В глазах слуги светилось простодушие, словно у собаки, надеющейся получить сухарь, и иногда Дэниел напоминал большого ребенка. Надо бы взять его с собой в Корнуолл. Поумрои слишком стары, их придется куда-нибудь пристроить, а вот Дэниел останется с ним.

– Так вот, молодая леди.

– Да-да, Дэниел. И что нам пишет мисс Гринтри?

– Я не посмел прочитать, милорд. Вот письмо. – Дэниел протянул тонкий конверт. – Хотите, я его открою?

Макс кивнул.

– Читать тоже придется тебе: сейчас я не доверяю своему зрению.

Дэниел открыл конверт. Внутри находился один-единственный лист твердой бумаги.

– Итак, здесь написано: «Я навещу вас сегодня в три часа пополудни. Мариэтта Гринтри».

– Мариэтта Гринтри.

Макс шевельнулся на кровати и обнаружил, что его голова болит уже не так сильно.

– Который сейчас час, Дэниел?

– Не так давно пробило час пополудни, милорд.

Значит, она будет здесь через два часа. Макс вдруг понял, что не желает предстать перед Мариэттой в таком виде – неумытым и жалким, таким, каким она его оставила. Черт бы побрал эту женщину! Чего она от него хочет? Не то чтобы он не испытывал благодарности, но она была слишком разрушительной силой для его ослабшего ума.

– Принеси мне теплой воды, мыло и бритву, Дэниел, – скомандовал он. – И за Поумроем сходи. У него твердая рука, а я не хочу походить на искромсанный кусок говядины, когда появится мисс Гринтри.

– Да, милорд.

Дэниел отправился выполнять распоряжение, явно испытывая облегчение по поводу того, что ему не придется держать бритву.

Лежа в ожидании Поумроя, Макс задумчиво рассматривал балдахин над кроватью. «Может, просто сказать ей, что я больше не нуждаюсь в ее участии? – неожиданно пришло ему в голову. – Это ведь не трудно. В свое время я справлялся с куда более опасными личностями».

Тогда почему он вдруг ощутил такую дрожь? И почему у него радостно заколотилось сердце при мысли, что он снова ее увидит?

Внизу лестницы на столе стояла зажженная лампа. Либо в доме на Бедфорд-сквер нет газа, либо... не оплачены последние счета. Мариэтта вздохнула. Миссис Поумрой продолжала рассказывать о своих проблемах, но ум девушки был занят совсем другим. Она представляла себе, как Макс беспокойно мечется, лежа на кровати под балдахином в этом большом тихом доме, уже ему не принадлежащем.