Дом ужасов - Дин Кунц

Настроение у него разом улучшилось, он направился в крохотную ванную, чтобы принять горячий душ перед тем, как улечься в постель… и увидел, что раковина забрызгана кровью. А полотенца, все в темных пятнах, брошены на пол.

Значит, произошло.

В углублении для мыла кусок «Айвори» лежал в коричнево-красной жиже.

С минуту Конрад стоял на пороге, подозрительно глядя на задернутую шторку душевой кабины. Знал, что должен отдернуть ее и посмотреть, нет ли чего за шторкой, но не решался протянуть руку.

Закрыв глаза, привалился к дверному косяку, собираясь с духом, говоря себе: это нужно сделать.

Уже дважды в душевой его ждал неприятный сюрприз. Что-то изорванное, изувеченное, измочаленное, искусанное. Это что-то в свое время было живым человеческим существом, но до того, как очутилось в душевой.

Конрад услышал, как застучали колечки шторки, перемещаясь по металлическому стержню.

Тут же открыл глаза.

Шторка висела в прежнем положении, отгораживая душевую. Источником звука было его воображение.

Он шумно выдохнул.

«Закончи с этим», — сердито сказал себе.

Нервно облизнул губы, оттолкнулся от дверного косяка, шагнул к душевой кабинке. Схватился за шторку одной рукой и резко отодвинул ее.

Увидел, что душевая пуста.

На этот раз, по крайней мере, тела не было. За это стоило поблагодарить судьбу. Конрад терпеть не мог избавляться от человеческих останков.

Разумеется, предстояло выяснить, что сталось с последним трупом. Если его не унесли достаточно далеко от территории ярмарки, подозрения могут пасть на участников шоу, а вот тогда ему следовало бы побыстрее убираться отсюда.

Он отвернулся от душевой и взялся за уборку ванной.

Пятнадцать минут спустя, ощущая острую необходимость выпить, принес из кухни в спальню стакан, вазочку с ледяными кубиками и бутылку виски «Джонни Уокер». Сел на кровать, налил в стакан две или три унции шотландского, привалился спиной к подушкам, приставленным к изголовью, попытался успокоиться хотя бы до такой степени, чтобы кубики льда в стакане, который он держал в руке, не стучали о стекло.

На прикроватном столике лежал лист бумаги с расписанием сезона Большого американского ярмарочного шоу. Измятый и затертый от частого использования. Конрад взял его свободной рукой.

С начала ноября до середины апреля БАЯШ, как и другие парки развлечений, не работало. Большинство карни, из самых разных передвижных шоу, собирались в Гибсонтоне, штат Флорида (карни называли его Гибтаун). Там они чувствовали себя как дома, и понятно почему: в Гибтауне бородатая дама и джентльмен с тремя глазами могли зайти в бар и пропустить по стаканчику- другому, не привлекая к себе изумленных взглядов. Но с апреля по октябрь Большое американское ярмарочное шоу непрерывно переезжало из города в город, появлялось в новом каждую неделю, чтобы по прошествии шести дней сняться с места.

Стрейкер маленькими глотками пил шотландское, скользил глазами по строчкам, внимательно прочитывал название каждого города, пытаясь предугадать, в каком же (в конце концов) он найдет детей Эллен.

Он надеялся, что у нее будет хотя бы одна дочь. Знал, что сделает с ее сыном, если у Эллен есть сын, но насчет дочери строил особые планы.

Постепенно, уже после того, как Конрад добавил в стакан еще пару унций, виски начало оказывать требуемый эффект. Но, как всегда, череда названий городов, которые еще предстояло посетить в текущем сезоне, успокаивала его нервы даже лучше, чем спиртное.

Наконец он положил список на прикроватный столик, посмотрел на распятие, которое висело над изножием его кровати. Головой вниз. И лицо страдающего Христа тщательно закрасили черной краской.

На прикроватном столике в стеклянном стаканчике горела свеча. Круглыми сутками. Черная свеча, которая давала необычное, черное пламя.

Конрад Стрейкер был человеком верующим. Молился каждый вечер. Но не Иисусу.

Двадцатью двумя годами раньше он стал сатанистом, вскоре после того, как Зена развелась с ним. С нетерпением ждал смерти, ему очень хотелось спуститься в ад. Он предвкушал вечность, которую ему предстояло там провести. В аду. Его истинном доме. Ада Стрейкер нисколько не боялся. Знал, что душа найдет там мир и покой. А Сатана примет его с распростертыми объятьями. Если на то пошло, с того самого трагического кануна Нового года, когда ему было двенадцать лет, он жил то в одном аду, то в другом, днем и ночью, ночью и днем.

Наружная дверь дома на колесах, в его передней части, открылась, дом качнулся, словно в него вошел еще один жилец, дверь закрылась.

— Я здесь! — позвал Конрад, не потрудившись встать с кровати.

Ответа не последовало, но он и так знал, кто пришел.

— Ты напакостил в ванной, когда мылся! — крикнул Конрад.

Тяжелые шаги двинулись к спальне.

* * *

В следующее воскресенье мужчина, которого звали Дейвид Клипперт, и его собака по кличке Лось гуляли по холмам Угольного округа примерно в двух милях от территории ярмарочного комплекса.

Около четырех часов дня, когда они поднимались на покрытый весенней травкой холм, Лось, обогнавший своего хозяина, нашел в маленьком островке кустов что-то интересное. Он обежал островок по кругу, оставаясь на траве, не залезая в кусты, но и не отходя от них. Гавкнул несколько раз, остановился, что-то вынюхивая, вновь обежал островок и наконец громким лаем объявил о своем открытии.

Находясь в двадцати ярдах позади собаки, Дейвид не мог понять, чем вызвана вся эта суета. Однако кое-какие идеи у него появились. Возможно, в кустах летали бабочки. Или ящерица замерла на ветке, но не укрылась от зорких глаз пса. Но, скорее всего, Лось заметил мышь-полевку. Рядом с более крупкой живностью он бы не остался. Этот большой, с шелковистой шерстью ирландский сеттер мог похвастаться силой, дружелюбием, добрым сердцем, но не храбростью. Наткнувшись на змею, лису и даже зайца, он убегал, поджав хвост.

Когда Дейвид приблизился к кустам, как выяснилось, ежевики (высотой они доходили до груди), Лось попятился от них и заскулил.

— Что ты нашел, малыш?

Собака остановилась в пятнадцати футах от находки, умоляюще посмотрела на хозяина, продолжая скулить.

«Странное поведение», — нахмурившись, подумал Дейвид.

Обычно Лося бабочки или ящерицы не пугали. Для такой дичи он был страшным противником, бросался на нее яростно, не ведая страха.

Еще через несколько секунд Дейвид добрался до кустов, увидел, что привлекло внимание пса, и остановился как вкопанный.

— Господи…

Казалось, ледяной воздух с заоблачных высот вдруг спустился к самой земле, потому что теплый майский день вдруг сменился январской стужей.