Способы думать. История и общество, дискурс и концепт - Андрей Владимирович Курпатов

всё уже и понятно. Не тронь, пока оно не это самое… Как говаривал в своё время Г.П. Щедровицкий, «определения — это гробики для мысли», определил — и беги, как чёрт от ладана, не оглядывайся. И неловко признаться-то, что наречение феномена именем не объясняет никоим образом его сути, а потому фактически ничего не меняет. Хоть и звучит слово «амбивалентность» красиво и умно даже, но мало чем отличается оно, в сущности, от определения, которое Светка давала на грани литературности своей преставившейся подопечной. У неё даже образней получилось, у Светки-то, ёмко и по существу.

* * *

Вот, собственно, этой «амбивалентностью» нам и пришлось заняться. В нашем достаточно масштабном исследовании «суицидологического дискурса» приняли участие сотни «подопытных» (разного пола, возраста и социального положения) — суициденты, лица с пограничными психическими расстройствами, представители двух контрольных групп. Мы изучали проблематизацию суицида (как феномена) в рамках индивидуального сознания наших сограждан, а по совместительству и пациентов. Исследование проходило в несколько этапов, изложение которых я позволю себе существенно сократить — до двух.

На первом этапе мы проводили объёмное анкетирование по модифицированной методике «незаконченных предложений»[18]: респондентам предлагалось закончить начало фразы своими словами (например, «Когда я думаю, что могло бы толкнуть меня на самоубийство…», «Если я знаю, что мой знакомый предпринимал попытки самоубийства…», «Я готов оправдать самоубийство, если…», «В самоубийстве меня больше всего пугает…» и т. д.). На втором этапе исследования весь массив «ответов» был обобщён и структурирован. Поскольку всё, что человек думает о самоубийстве, — это единое тело «суицидального дискурса», то в результате мы получили текстово оформленный суицидальный дискурс, который и был преобразован нами в следующий уже, основной для нас опросник.

Что представлял собой этот второй опросник? Грубо говоря, он состоял из специальным образом перемешанных «за» и «против»: «за» — условно суицидальные высказывания (или «прямые утверждения суицидального дискурса»), «против» — условно антисуицидальные высказывания («обратные утверждения суицидального дискурса»).

«Суицидальный полюс» дискурса был представлен такими, например, утверждениями: «Меня очень беспокоит, когда кто-нибудь говорит, что ему больше незачем жить или что он думает о самоубийстве», «Человек имеет право покончить с собой», «Я рассматриваю самоубийство как возможный выход в трудной для меня жизненной ситуации», «Если бы самоубийство не осуждалось обществом, то многие люди давно бы покончили с собой» и т. д.

«Антисуицидальный» — такими: «Угрожая покончить с собой, человек просто шантажирует окружающих», «Покончить жизнь самоубийством может только психически больной человек», «Когда человек говорит о том, что он готов покончить с собой, я не могу относиться к этому серьёзно», «Я бы никогда не покончил с собой» и т. д.

Теперь, прежде чем перейти к некоторым результатам этого скромного исследования, проделаем пару логических упражнений. Допустим, вы здоровый и вполне себе нормальный человек, заняты делом, и вам, конечно, совсем не до суицида. По вам, так это, честно сказать, вообще говоря, всё блажь и глупость. То есть, по логике, вы, конечно, должны будете выбрать из списка наших утверждений исключительно антисуицидальные высказывания («обратные утверждения суицидального дискурса»). Согласен, это вполне разумно и правильно. Теперь представим, что мой читатель — натура мечтательная и эмоционально подвижная, глубоко переживающая собственную «экзистенцию», а потому склонная думать в некоторых (или даже не в некоторых) ситуациях о том, что жизнь — тлен, «быть или не быть» и, наконец, — а катись оно всё… В данном случае логично предположить, что набор утверждений, отмеченных в нашем опроснике, будет куда более трагическим, а именно — пойдут в ход «прямые утверждения суицидального дискурса». Правильно. Логично. Пятерка.

А теперь к результатам… Сразу могу сказать, что всю эту нашу распрекрасную гиперлогичную логику мы можем смело и даже с чувством засунуть куда-нибудь, куда не жалко. Среди тяжёлых депрессивных больных действительно встречаются персонажи, которые достаточно осмысленно присягают на верность суициду и отмечают только «прямые утверждения суицидального дискурса». Мы к этим товарищам ещё вернёмся, а сейчас речь о «формально здоровых», а также о пациентах с пограничными психическими расстройствами. И в том и в другом случае тотальность противоречивости внутреннего содержания «суицидального дискурса», выявленная нами в процессе исследования, мягко говоря, потрясла наше воображение. Чего-то подобного мы, конечно, ожидали. Но чтоб такое!.. Среди пациентов с пограничными психическими расстройствами 84,2 %, а среди «формально здоровых» (т. е. представителей контрольных групп) — 88,9 % респондентов выбрали одновременно статистически значимое число как прямых, так и обратных утверждений суицидального дискурса. Прочие расклады — в рамках несчастной статистической погрешности.

Но и это ещё не всё! Ладно бы мы просто могли списать эти результаты на, так скажем, «широту взглядов» наших «здоровых» респондентов, но нет. В процессе подготовки опросника мы предусмотрели возможность указания респондентом взаимоисключающих ответов, но представить, насколько немилосердно представители обеих — основной и контрольной — групп будут пользоваться этим правом, не мог никто. Например, оказалось, что половина из тех, кто считает, что «о самоубийстве как о «выходе» может думать любой нормальный человек, оказавшийся в крайне тяжёлой жизненной ситуации», согласились с тем, что «самоубийство не может рассматриваться как способ решения жизненных проблем». Половина из тех, кто считает, что «если человек потерял смысл в жизни, если ему не для чего жить, он вполне может покончить с собой», в то же время утверждают — «если у человек возникло желание покончить с собой, он должен бороться с ним и жить несмотря ни на что». При этом почти 60 % респондентов, согласных с последним утверждением, т. е. с тем, что «нужно жить несмотря ни на что», полагают, что «человек имеет право покончить с собой». А 30 % людей, считающих, что «самоубийство — это постыдный поступок», думают, что «если человек потерял смысл в жизни, если ему не для чего жить, он вполне может покончить с собой». Или вот ещё: более трети лиц, считающих суицидентов «шантажистами», а также почти половина из тех, кто не готов прислушиваться к суицидальным высказываниям других людей, сами обдумывали для себя возможность самоубийства, а четверть и треть соответственно даже совершали попытку суицида.

Ну и где здесь, прошу прощения, логика?.. Нет её. При всём желании и уважении. И остаётся лишь беспомощно вопрошать: как эти исключительная непоследовательность суждений, странная противоречивость «показаний» и просто вопиющая парадоксальность установок и действий так свободно уживаются в сознании людей, не нанося при этом непоправимого вреда этому самому сознанию?! Как — действительно непонятно, ното, что уживается, — факт. Факт, который, впрочем, при всей своей парадоксальности и объясняет нам приведённую выше статистику. Ведь, глядя на этот, прямо скажем, дискурсивный оксюморон, становится абсолютно понятно, почему на десять суицидов