Ангелы мщения. Женщины-снайперы Великой Отечественной - Любовь Виноградова

Училась Клава, самая юная в своей роте, очень старательно. Но со стрельбой дела шли плохо — все «в молоко» и «в молоко», ее даже грозили отчислить. Тут за дело взялась командир отделения Баранцева, которая решила, что поможет Клаве научиться стрелять как следует. И учила ее отдельно, так что Клава стала одной из лучших в стрельбе — и стоя, и лежа.

«Американский подарок» Клава потом вспоминала. Там была и колбаса, и сыр, и печенье, и шоколад. Клава и Маша все поделили поровну, как все делили и в школе, и на войне. В школе Маруся как-то заболела, и Клава пошла навещать. Подруга вышла к ней с куском белого хлеба, маленьким кусочком — белый хлеб давали только больным. Сколько времени уже Клава не видела белого хлеба! Она отказывалась, конечно, но Маруся ничего не хотела слушать.

На фронт ехал не весь второй выпуск. Кого-то оставили работать в школе командирами отделений, а лучших стрелков отправили учиться в инструкторской роте, чтобы через три месяца отправить на фронт сержантами. Клава Логинова очень расстроилась: из-за этой инструкторской роты она расставалась со своей снайперской парой Валей Волоховой, а ведь им и в голову не приходило, что на фронт они поедут не вместе. Чувства Клавы разделяло большинство девушек в инструкторской роте — лучших стрелков второго набора. Шла весна 1944 года, ситуация на фронте коренным образом изменилась, и победа была не за горами. Что, если не успеешь принять участие в разгроме немцев?

На страницах журнала «Крестьянка» знаменитая женщина-снайпер Людмила Павличенко призывала колхозниц лучше работать на благо фронта и тыла. «Каждый день мы узнаем о новых победах, которые одерживает Красная армия над немецкими оккупантами. Наши войска прорвали блокаду Ленинграда, уничтожили вражескую группировку в районе Сталинграда, стремительно наступающая Красная армия освободила Нальчик, Ставрополь, Пятигорск, Армавир, Краснодар, Курск, Ростов-на-Дону, Ворошиловград, много других городов и тысячи деревень… Враг тяжело ранен, истекает кровью, но не добит…»[183]

Колхозницам, заменившим в сельском хозяйстве мужчин, Павличенко предлагала завести такой же, как у солдат, «личный счет» трудовых побед на весеннем севе. 1944 год должен будет стать годом полного освобождения советской территории от немцев: уже освободили Кавказ и шло наступление на Крым, прорвали блокаду Ленинграда, освободили часть Белоруссии — уже 2/3 оккупированной территории очистили от немцев. Союзники готовились открыть второй фронт, это должно было произойти со дня на день. Настроение и в тылу, и на фронте, несмотря на все тяготы, сейчас было совсем другим, чем год назад.

Нашлись, конечно, и те, кто не очень хотел рисковать жизнью; не каждая курсантка второго выпуска мечтала о фронте. Разошлись пути двух подруг из роты Ани Мулатовой, двух Рит. Риту Москву оставили в инструкторской роте вместе с Клавой Логиновой. А Рита Баркова, такая же высокая, как Рита Москва, красивая девушка с прекрасным голосом — в роте всегда была запевалой, — осталась при школе. Все девушки в ее взводе прекрасно знали и, разумеется, обсуждали между собой, что Рита Баркова — теперь любовница одного из важных генералов, имевших отношение к школе и приезжавших туда на стрельбы и смотры. «Стыдно как-то все это», — думала про себя Аня[184].

Девушки были еще очень молоды, и подавляющему большинству из них не приходило тогда в голову, что на войне «придется воевать на два фронта», что они будут находиться под постоянным вниманием мужчин, часто грубым. Что по приезде на фронт некоторые взводы ждут унизительные «смотрины» — представители штабов для начала выбирали самых красивых девушек для работы при штабе, чтобы офицерам было с кем завести романчик. Эти девушки не так рвались бы на фронт, если бы знали, что лучшим вариантом для себя многие сочтут вступить в близкие отношения с кем-то из командиров — чтобы защищали от остальных. И что некоторые подвергнутся сексуальному насилию — не от немцев, от своих.

Машу Максимову тревожили намеки в письмах, приходивших с фронта от жениха Вани. Чуть не в каждом письме он повторял, что ей и вообще любой девушке на фронте не место. «Ты не представляешь, как тебе плохо, тяжело здесь придется», — писал он: большего цензура не пропустила бы. Маша, девушка неглупая и достаточно уже повидавшая в своем бедном рабочем квартале Калуги, кое о чем догадывалась. Фронтовичкам, приезжавшим в школу с фронта и рассказывавшим курсанткам о том, «как хорошо на фронте», она лично не верила. И совершенно не расстроилась, когда узнала, что ее оставят командиром отделения со следующим выпуском, третьим[185].

У большинства выпускниц на третий год войны имелись не только патриотические устремления, но и личные счеты с немцами. Кто-то жил на оккупированной территории и видел врага вблизи, кто-то оставил под оккупацией родных, кто-то потерял друзей или семью, кто-то, как Лида Бакиева, долго уже не получал писем с фронта.

Лида, худенькая и спортивная смуглая темноволосая девушка, ушла на фронт из Алма-Аты. В 1944-м ей было всего девятнадцать лет. В семнадцать Лида вышла замуж за веселого и доброго паренька-сироту, повара, всего на пару лет старше себя. Его звали Сатай Бакиев, но друзья почему-то прозвали Володей. С мужем Лида прожила лишь несколько месяцев. Началась война, и его сразу призвали. Пошла бы она на фронт, если бы не ушел Володя? Конечно. Без фронта, без помощи своей стране в ее огромной борьбе Лида, активная комсомолка, себя представить не могла. Но она была особенно рада, что после школы ее отправили на 2-й Белорусский фронт, тот же фронт, с которого она в последний раз получила письмо от Володи. Письмо пришло уже давно, других не было. Вдруг он ранен и она отыщет его в госпитале? А если погиб, она отомстит за него немцам и приблизит победу.

Комиссар Екатерина Никифорова ездила на фронт с первым выпуском, а второй лишь напутствовала при отъезде из школы. Бывшие курсанты потом часто вспоминали внимательную к ним, спокойную и твердую женщину. Запомнились ее беседы — о снайперском деле, о войне, о политике, о жизни. О Зое Космодемьянской. Пример этой московской девушки, русской Жанны д’Арк, в те годы вел на смерть многих ее ровесников, почти детей.

Еще весной 1943-го на всю страну прославилась краснодонская «Молодая гвардия».

Ребята и девушки, создавшие подпольную организацию, были выданы предателем и зверски замучены фашистами. Александр Фадеев позже написал о них роман, так и называвшийся — «Молодая гвардия». В нем рассказывалось о борьбе и гибели Олега Кошевого и его товарищей, но это было, конечно, художественное произведение, пусть и написанное на основе реальных событий. Краснодонские комсомольцы, вчерашние школьники, которым было от четырнадцати до двадцати пяти, а большинству — по шестнадцать или семнадцать лет (организатору подпольной группы Олегу Кошевому едва исполнилось шестнадцать), здорово отличались от созданных Фадеевым художественных героев — людей невиданной силы духа. Все они были обычные, честные и хорошие ребята, почти дети, любившие Родину и с увлечением включившиеся в борьбу. В силу возраста большинство из них не отдавали себе отчета в том, чем все может закончиться. Люба Шевцова, член штаба «Молодой гвардии», восемнадцатилетняя радистка диверсионной группы, написала из тюрьмы такую записку: