…И рухнула академия - Елена Мищенко

Стулья были поставлены посреди коридора, так что бег сотрудников значительно снизился, а комплименты в наш адрес участились.

– Этот молодой человек должен нам изобразить новогоднюю страницу. Площадь рисунка большая – три четверти полосы. Я предлагаю скомпоновать новогоднюю елку с Дедом Морозом, космонавта, запуск космического корабля. Еще что-нибудь космическое. Ну, что еще?

– Кремль, – подала голос Маша.

– Правильно. Это общесоюзный праздник. И что-нибудь украинское, даже киевское, но не националистическое. Рисунок должен быть готов через две недели.

– Что за спешка? До Нового года два месяца.

– Молодой человек, не спорьте. У нас газета. Мы все готовим заранее.

Через две недели рисунок на всю газетную полосу был готов, отнесен в редакцию и полностью одобрен товарищем Петром Сергеевичем.

– Это то, что нужно. Мы теперь будем вас использовать.

Прошли полтора месяца в томительном ожидании.

Наконец подошел Новый год. Но ни 30-го, ни 31-го декабря, ни 1 января наш рисунок не украсил газету «Правда Украины». Я решил не выяснять по телефону, а отправился прямо в редакцию. Петра Сергеевича я нашел довольно быстро по крику.

– Что это за иллюстрации? Вы что, не могли найти профессионального фотографа? Тут он увидел меня. – Ах, это вы! Очень хорошо, что зашли. Паспорт есть? Идите в бухгалтерию – получите гонорар.

– Позвольте, но рисунок так и не вышел.

– Ах, вы об этом! Неужели вы думаете, что я заказал рисунок вам одному? А если вы будете тянуть, или попадете под машину, то у меня не выйдет новогодний номер? Дадим в следующий раз.

– Но это же не раньше чем через год!

– А что вы хотите, чтобы я ваших дедов Морозов давал на майские праздники? Идите, идите. Все равно наши 50 процентов больше, чем 100 в другом издательстве. Я вам позвоню перед первым мая.

Сразу после Нового года нам предложили работу по изготовлению декораций к спектаклям. Это оказались самые увлекательные халтуры. Нам удалось наладить связи с домом культуры завода «Большевик». Он размещался в старом здании, построенном еще в эпоху конструктивизма. Сцена была большой и хорошо оборудованной по тому времени. В доме культуры были две драматические студии: взрослая и детская. Мы делали декорации и для тех и для других, и даже изготовляли бутафорию. Работали мы опять вдвоем. Местную администрацию наши фамилии не смущали. Мы взялись писать декорации сразу к двум спектаклям. Детский спектакль «Сказка про сказки», а взрослый – что-то современное из рабоче-крестьянской жизни. Задники были большими, а так как таких крупных помещений не оказалось, писали прямо на сцене за закрытым занавесом.

В это время в зале шел фильм «Нормандия-Неман». Динамики были рядом с нами. Четыре сеанса в день как раз совпадали с часами нашей работы с 4 до 12. Если я по дороге домой начинал мурлыкать в троллейбусе «Встретились мы с Танею, Татьяною, Татьяною…», у Юры начиналась истерика. Эта песня преследовала нас даже по ночам.

На складе нам выписали кисточки номер 10, предназначенные для работы над мелкими акварелями, а не для огромных декораций, и небольшие тюбики с красками. Поэтому мы сами приобрели флейцы и банки с гуашью.

Режиссер спектаклей был лысым энергичным молодым человеком с галстуком-бабочкой и с приказчицкими усиками – типичный чеховский персонаж из провинциальных актеров. Он считал себя большим хохмачом. Нам он предъявлял одно, как казалось ему, крайне остроумное требование:

– Рисуйте, как хотите. Главное, чтобы это были задники, а не задницы. Ха-ха!

С осветителем мы познакомились за три дня до спектакля. Регуляторная была под сценой. Он высунулся из своего люка по пояс.

– Шото я не очень догоняю вашу березовую рощу. Но это в прынцыпе не играет никакой роли. Я дам свет из передних и штанкетных софитов и будет то, шо надо, то, шо доктор прописал. Кстати, товариши Левитаны, тут у меня есть гениальная закуска. Я купил 100 граммов свежайшей колбасы. Закуска пропадает. Ее нельзя помимо сопровождения. Сбегай кто-нибудь из вас, да хлебца прихвати, а то боюсь, не накушаемся.

Пришлось сбегать. Осветителем он оказался действительно хорошим, особенно после сопровождения.

Иногда удавалось добывать халтуры прямо на работе. Однажды потребовали от нашего института представить в ЦК к очередной конференции проекты всех сельских объектов. Сроки дали мизерные. Инструкторы ЦК грозились оторвать голову. Позвал меня Сергей Константинович и говорит:

– Ты же знаешь, что за архитекторы проектируют сельские здания. У них две руки и обе левые. В общем, собери своих ребят, я хорошо заплачу. Нужно врезать в цвете 40 планшетов за две недели.

Собрал я бригаду из шести человек отборных бойцов, и мы врезали-таки эти планшеты. Работали у Толика – у него были две большие комнаты и никого не было дома. За пару дней до окончания нас посетило начальство, чтобы посмотреть, нет ли каких замечаний. Планшеты понравились – они были покрашены темперой, тогда она только входила в моду. До этого, как правило, красили планшеты акварелью. Самой ходовой акварелью среди архитекторов была, так называемая, «дедовская». Называлась она так потому, что ее готовил один дед в Москве кустарным способом. Он знал вкусы наших архитекторов и приготовлял акварели различных нейтральных тонов: десятки тонов бежевого, серого и кремового оттенков. Эту акварель он формовал лепешками и наклеивал на ленты ватмана. Поэтому, когда кто-то из наших архитекторов отправлялся в Москву, его обвешивали заказами.

– Слушай, когда ты будешь в МАРХИ (архитектурном институте), будь добр, возьми мне две склейки Гознака 30х40 (бумага), и у деда рублей на 200 полосок с лепешками.

Но время нежных акварельных подач прошло. На смену изысканным архитекторам пришли вершители судеб – грубые чиновники из Госстроя. Мы красили уже только темперой. Прибывшее из института начальство осматривало планшеты, расставленные вдоль стен и разложенные на полу. Среди нас была одна представительница слабого пола Оксана Руденко – девушка бойкая. Ее выставили вперед для общения с заказчиками.

– А это что такое? – вдруг изумился Сергей Константинович.

– Все точно по проекту, который вы нам дали.

– Да нет, что это за огромный заголовок?

– Что, буквы большие?

– Нет, вы только прочитайте, что здесь написано. «Пункт искусственного наслаждения». А там было «пункт искусственного осеменения».

– Подумаешь, в одном слове ошиблась. – Это-таки писала Оксана.

– Нет, прочитайте до конца.

– Там в штампе было сокращение «со складом конц.», ну я и расшифровала по смыслу.

– Что расшифровала? Там было написано «Пункт искусственного осеменения со складом концентрированных кормов». А вы что написали: «Пункт искусственного наслаждения со складом концов». Что же это за концы такие?

– А вам лучше знать, – грубовато ответила бойкая Оксана. – Сами разберитесь в вашей сексуальной технологии.