Тайный заговор - Филипп Ванденберг

Зайдя в телефонную будку на площади возле ратуши, Бродка набрал номер галереи. Только сейчас он заметил, что у него дрожат руки. Глядя по сторонам, он ждал гудков. Никто не брал трубку. Бродка попытался дозвониться ей домой, но и там никто не ответил.

Наконец он опустился на скамью, с которой открывался вид на Бургтеатр.[3]Ему было зябко. Он попытался проанализировать события последних дней, сделать из всего этого разумные выводы, которые могли бы помочь спланировать последующие действия. В какой-то момент Александр вспомнил о своем вчерашнем пребывании в тюремной камере с Агостиносом Шлегельмильхом, этим странным шутом нестроевского[4]типа. Этот нахал с уверенностью говорил о том, что сегодня его выпустят из тюрьмы и он как следует надерется. Очевидно, у этого парня неплохие связи, потому что его действительно отпустили. И вообще, казалось, этот тип не последний человек в подпольном мире Вены. А может, у него много покровителей, которые ему помогают? С этой точки зрения предложение Шлегельмильха поспрашивать о том, кто преследует Бродку и с какой целью, показалось вовсе не таким уж глупым, как вчера. Но где его можно найти? Бродке запомнились только фамилия Швицко и западный вокзал, точный адрес Шлегельмильха он, к сожалению, забыл. А еще Бродка был уверен, что фамилии Швицко в телефонном справочнике он не найдет.

Поэтому он остановил такси, назвал западный вокзал в качестве конечной точки следования и по пути расспросил таксиста обо всех улицах в районе этого вокзала. Уже вскоре после того, как водитель принялся перечислять названия улиц, Бродка вспомнил: Цвельфергассе. «Швицко, Цвельфергассе, 112, у западного вокзала», — именно так сказал Шлегельмильх.

Дом был до ужаса похож на тот самый, на Линке Винцайле, и Бродка заподозрил, что в этом городе так выглядят все дома со съемными квартирами: старый, обшарпанный и уродливый.

Фамилию Швицко Бродка обнаружил на самом верху доски со звонками. Конечно же, в подобном доме наличие лифта не предусматривалось, поэтому Бродке пришлось подняться на седьмой этаж пешком. Когда он позвонил, ему открыл мужчина в майке и боксерских трусах. У него было розовое лицо, большие залысины и отвратительно белая кожа.

— Что вам угодно? — с подчеркнутой вежливостью поинтересовался он и улыбнулся, обнажив при этом золотой зуб. Недоверие было почти ощутимым.

Бродка представился и назвал причину своего прихода. Чуть помедлив, он добавил, что Агостинос, с которым он вчера сидел в одной камере, назвал ему именно этот адрес.

— Он здесь? — спросил Бродка.

Странный мужчина ответил отрицательно, но зато приветливо улыбнулся и пригласил Бродку войти: мол, друзья Агостиноса — его друзья. Самого типа, как оказалось, звали Титус.

Квартира была обставлена с любовью, с множеством красивых вещиц и являла собой явный контраст с внешностью хозяина, который выглядел довольно непрезентабельно.

Титус предложил Бродке присесть, подошел к телефону и набрал номер. Затем он протянул трубку Бродке. На другом конце провода оказался Шлегельмильх. Сначала, услышав голос Бродки, тот отреагировал неприязненно, но после того как Александр назвал причину своего звонка, вспомнил о своем предложении и пообещал поспрашивать — за вознаграждение, разумеется. Пусть приходит завтра к Титусу.

Бродка поблагодарил Титуса и хотел уйти, но неприятный мужчина, держа в руке бутылку джина, уговорил его остаться и сказал, что сам он только переоденется. Бродка терпеть не мог джин, но в состоянии подавленности, в котором он пребывал, алкоголь подействовал на него как лекарство. Он не заметил, как выпил целый стакан. Затем снова явился Титус. В приличной одежде он выглядел серьезнее. И когда они разговорились, стало ясно, что Титус не какой-нибудь необразованный неудачник. Оказывается, он знавал и лучшие дни.

Ничто так не сближает мужчин, как бутылка и два стакана. По крайней мере, джин развязал Титусу язык. Прошло совсем немного времени, и он стал рассказывать о своей жизни, словно только и ждал возможности поговорить по душам с каким-нибудь незнакомцем.

В прошлом Титус был духовным лицом и доктором теологии. Вплоть до последних трех лет он занимал пост секретаря кардинала курии; затем он поддался долго подавляемой слабости к своему полу и вступил в связь с капелланом. По словам Титуса, в «тех кругах» в этом не было ничего необычного и оставалось безнаказанным до тех пор, пока человек отрицал это. Нисколько не стесняясь, Титус поведал, что он все же признался в своей склонности и по этой причине был расстрижен из священников. После этого «другая сторона» — подробнее он ничего не стал рассказывать — постоянно преследовала его и угрожала расправой, поэтому из боязни за свою жизнь он однажды лег на дно. Конечно же, его зовут не Титус, а фамилия на двери — Швицко — принадлежит пожилой даме, которая со дня смерти мужа триста пятьдесят дней в году проводит во Флориде.

Бродка в некотором роде ощутил свое сходство с этим мужчиной, поскольку и ему пришлось иметь дело с противником, превосходящим его силы, — и он рассказал об этом Титусу. Только его случай, по мнению Бродки, был сложнее, ведь он даже не знал, кто его противник.

Разделенное горе — не горе, поэтому оба от души залили свою печаль. Уже давно наступил вечер, когда внезапно кто-то позвонил в двери. Это был Агостинос Шлегельмильх, появившийся в квартире абсолютно неожиданно для обоих.

Бродка знал Агостиноса как общительного человека, который доверял ему больше, чем получал доверия в ответ. Но теперь в поведении Шлегельмильха чувствовалась настороженность, в голосе сквозила агрессия.

— Чего ты тут так долго торчишь? — набросился он на Бродку. — Исчезни и никому не говори, что был здесь. Понял?

— Ты чего завелся-то? — спросил Бродка, моментально протрезвев. — Ты же хотел навести справки о моих преследователях. Что-то выяснил?

Вместо ответа Агостинос схватил Бродку за грудки, потащил к двери и вытолкал на лестничную площадку При этом он тихо-тихо, чтобы никто не услышал, прошипел:

— Забудь сюда дорогу, друг мой. Против этих людей у тебя нет никаких шансов.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Бродка.

— Да убирайся же ты, наконец! — набросился на него Шлегельмильх и захлопнул дверь прямо перед носом Александра.

Бродка взял такси и поехал в управление полиции, забрал оттуда свой багаж и вновь направился в «Гранд-отель», где его приветливо встретил господин Эрих, которому он косвенно был обязан своей свободой.

Вечером Бродка дозвонился Жюльетт. Она казалась встревоженной, хотя не знала, что произошло за последние двое суток. Бродка намекнул ей, что он оказался замешанным в деле об убийстве, но впоследствии все выяснилось. Это просто какое-то недоразумение. Пусть не беспокоится. Завтра он вернется.