История Литвы с древнейших времен до 1569 года - Эдвардас Гудавичюс

XIII–XIV века были периодом раннего, или начального, феодализма. Князь не вмешивался в дела конкретного распоряжения землей, таким образом между ним и его данниками сложились отношения сеньора с вассалами. Конечно, военно-служилые вассалы были феодалами настолько, насколько была велика (или мала) часть получаемой ими централизованной ренты. Рабовладение уже не определяло общественного развития, но все еще оставалось укладом. Общественное развитие определялось новым, но все более укореняющимся феодальным укладом, т. е. усиливалась не рабовладельческая, но феодальная формация. Четкой границы между феодалами и крестьянами еще не было, ибо всё решал характер исполнения повинностей. Наиболее зажиточные крестьяне, взявшиеся исполнять воинскую повинность, становились феодалами, а обнищавшие феодалы, не способные ее отбывать, были вынуждены платить ренту и становились крестьянами. Те крестьяне, которые лишались своих хозяйств, должны были работать на более обеспеченных (преимущественно на феодалов). Они не считались рабами, но – будучи не в силах расплатиться за подспорье – становились лично зависимыми от более состоятельных. Это были первые крепостные. Поскольку они закладывали сами себя, их называли закладниками. Если господин наделял их землей для ведения хозяйства, такие невольники становились паробками или койминцами (kaimynai).

Военно-служилые не имели крестьян-работников (исключая койминцев), поэтому еще не образовался слой крупных и средних землевладельцев, не было рыцарских дворов (поместий). Лишь малочисленная феодальная верхушка в достатке располагала рабами, койминцами и закладниками. Это была прослойка, закрепившая и обеспечившая свое элитное положение. Она рельефно выявилась в начале XIV в. и приняла русское наименование «бояре» (bajorai). Рядовые военно-служилые именовались оружными (ginkluotieji), замковыми (pilėnai), конными (raiteliai), добрыми (geriei) людьми. Только во второй половине XIV в. всё больше подлинных феодалов и полу-феодалов начали называться дворянами или боярами. Имя «добрые люди» сохранилось за ма- /88/ лоимущими военно-служилыми и слоем, заполнившим промежуток между отбывающими военную и трудовую повинности.

Складывание системы индивидуальных повинностей разделило крестьян по роду деятельности и виду отбываемой повинности. Возникли категории повинностей. Большинство крестьян отдавало зерновую десятину. Лесные пасечники назывались бортниками и рассчитывались медом и воском. Люди, кормившиеся рыболовством по берегам рек и озер, считались рыбаками; дань с них взималась рыбой. Наряду с основной данью следовало платить скотиной и продуктами животноводства, яйцами птицы; исполнять ангарии, обеспечивать замки дровами и сеном. От жителей лесов и лесных опушек требовались звериные шкуры, особенно бобровые и куньи; образовались категории, для которых это занятие стало главной повинностью (кунники, бобрятники). Особое место заняло необходимое для старших князей коневодство. Выросли конные заводы. Сложились категории коневодов, конюхов (ašvininkai), позднее с ними слились лейти (leičiai), для которых смягчались иные повинности. Ремесленники расплачивались своими изделиями. Система замков и дворов усилила контроль администрации великого князя за «полями», определился и стал более точным подсчет повинностей. Это позволило в конце XIV в. заменить десятину дяклом (dėkla) – данью, которая уже не зависела от величины урожая. Земельная рента утратила последние признаки контрибуции.

Литовское обычное право развивалось на основе индивидуальной собственности, т. е. складывалось феодальное право, объединяющее владение землей с повинностями, а условия владения – с характером повинностей. При таких обстоятельствах личность выделялась как правовой субъект. Наказания вводила великокняжеская власть, но преступление перед личностью еще воспринималось /89/ как обида и возмещалось композициями (отплатой, вознаграждением обиженному). Возобладание малой патриархальной семьи привело к законодательному определению роли женщины, поскольку и она была потомком индивидуального собственника. Исчезли даже редкие случаи покупки людей, полигамии и полиандрии, возросла роль приданого, возникла вдовья доля, сестры могли стать наследницами бездетных братьев; при отсутствии сына землю наследовали дочери. Двойные женские композиции, о которых надолго забыли германские и славянские нации, прочно держались в литовском праве. Наиболее вероятно, что это определялось одалем, возникшим ранее государства. Благодаря ему присяга (вместе с соприсяжными), а не соревновательный судебный поединок, стало основным критерием доказательности. Одалем же продиктованы чрезвычайно строгие наказания за воровство. За первую или мелкую кражу виновнику отрезали уши, крупные и повторные кражи карались смертью (однако во всех случаях требовались очевидные улики).

В Литве XIII–XIV в., при отсутствии слоя крупных и средних землевладельцев-вассалов, а также церковного землевладения (из-за чего старосты и наместники не становились постоянными земельными управителями), еще не сложилось крупное феодальное землевладение и не возник удобный канал для расширения крепостных отношений. Поэтому не выстроилась феодальная лестница сеньоров-вассалов, не образовались ленное право и рыцарская корпорация. Но необходимые для этого предпосылки сформировались во второй половине XIV в., ибо выявилась основа феодальной общественной модели. В Литве эта модель возникла с некоторым опозданием. Такую задержку определило позднее возникновение государства и церковного землевладения, отсутствие катализатора процессов феодализации. /90/

Литовская общественная модель, характерная для одальной европейской периферии, фактически повторяла путь, проделанный этой периферией. Даже в пору политической изоляции литовское общество пребывало в зависимости как от военных, так и от торговых связей, которые вызывали к жизни и постоянно подталкивали процессы развития феодализма. Одним из таких процессов было создание городов. Создавались именно феодальные города, которые формировались как носители специфических («городских») повинностей, имели признанный сеньором особый «повинный» (а также и правовой) статус и были выделены из деревенских общин. Экономической основой такого процесса были ремесла и торговля, что еще не отличало феодальный город от других городских сообществ. Однако, базирующийся на этой основе «повинный» статус узаконивал не что иное как сообщество индивидуально работающих людей, и это узаконивание совпадало с возникновением товарных отношений, заменивших натуральное хозяйство. Феодальный город объединял лично свободных индивидуальных ремесленников и его развитие неизбежно вело к административному и правовому самоуправлению, превращению городов в коллективных вассалов по отношению к правителям и крупным сеньорам. Конечно, для Литвы XIII–XIV в. это было далекой исторической перспективой, которую способен разглядеть историк и о которой вряд ли подозревали современники. Однако зачатки литовских городов формировались именно как сообщества индивидуализированных специфических повинностей.

Возникновение феодальных городов Литвы определял уровень, достигнутый ремеслами и торговлей в условиях формирующихся феодальных отношений. Хозяйство крупных резиденций разрасталось, росли запросы феодальной элиты. Эти запросы уже не удовлетворялись продуктами натурального хозяйства, а элита располагала сравнительно большими богатствами, ис- /91/ точником которых были военная добыча и собираемая рента. Торговля «заморскими» предметами роскоши становилась всё более интенсивной, введение «благородного» эквивалента стало необходимым. Будучи пассивной стороной торговых отношений, литовская знать не имела возможности получать достаточное количество монет из европейских стран. Деньги ей заменяли продольные полукруглые слитки, часто с поперечными нарезами, на основе скандинавской весовой системы, т. н. литовские рубли (или ilgieji), в которые переплавляли накопленное серебро. Возникшая в XI–XII в. эмиссия слитков приобрела регулярность и начала приспосабливаться к изменениям центрально-европейской денежной циркуляции: во второй половине XIV в. вес литовского рубля, ориентированного на пражские гроши, уменьшился с 200 до 180 граммов. Хождение местного денежного эквивалента свидетельствовало о способности элиты приобретать товары, а не менять на них другие натуральные продукты. Эта способность стимулировала появление местных профессиональных купцов и ремесленников. Именно эти люди стали селиться рядом с крупными резиденциями, таким образом и сложились «призамковые» поселения. Поселения Вильнюс и Кярнаве можно считать городами со второй половины XIII в. Призамковыми поселениями городского типа были русские Гродно и Новгородок (Новогрудок), русские жили и в Вильнюсе. В городе Вильнюсе выявилась уличная сеть, появились первые мостовые.