Игра на своем поле - Олег Кондратьев

– А как же, товарищ генерал, наши разработки по линии «Казаков-Редин»? – Квочко раскрыл папку. – Все личное дело Казакова сфабриковано от начала до конца, причем весьма кустарным способом. Есть показания еще трех свидетелей, знавших Редина, о том, что человек с предъявленной им фотографии похож на него. Хотя, конечно, категоричного вывода они избегали…

– Послушайте, Юрий Иванович. Разработку этого направления следует прекратить. Задействованных людей отправьте по своим группам. Все материалы по делу будут переданы в третий отдел. Из нашей компетенции Казаков выходит. Вы хорошо поработали, полковник. В отделе достаточно текущих дел, чтобы еще отбивать хлеб у своих же коллег. Займитесь планом операции по делу Раджабова. И прошу в 19:00 ко мне на доклад.

Про себя генерал подумал, что совсем не обязательно полковнику знать о недавнем звонке прямо из аппарата Президента, когда ему недвусмысленно предложили не заниматься «охотой на ведьм», а наоборот, всячески способствовать поискам истины в государственных интересах.

С заключением работы группы экспертов Сергея ознакомил в своем кабинете все тот же Степан Николаевич как-то очень буднично к концу третьего дня. Ни малейших оснований предполагать какую-либо утечку секретных сведений или террористически-саботажные поползновения вражеской агентуры обнаружено не было. Казакова поблагодарили за добровольное плодотворное сотрудничество, предупредили о бдительности и неразглашении, особенно при контактах с прессой, тем более что отдельные ее представители уже атакуют звонками солидные учреждения с целью получить служебную информацию.

Из здания Управления Сергей вышел абсолютно самостоятельно и не спеша двинулся по улице, думая о том, что сначала сделать: перекусить или устроиться на ночлег, потому что дергаться куда-то раньше завтрашнего утра бессмысленно.

Внезапно рядом с ним остановилась машина, передняя дверца приглашающе распахнулась, а знакомый голос произнес:

– Запрыгивай, эксперт!

– Что-то я теперь мало чему удивляюсь. Даже если бы вместо «семерки» было НЛО, а за рулем – сам Годзилла.

– Да я же тебя часа четыре уже караулю, – Гера уверенно крутил баранку. – Пришлось отсюда расшевелить кое-кого в Москве, а сам знаешь, что дистанционно все проворачивается гораздо медленнее.

– Значит, освобождением я все-таки тебе обязан, – пробормотал Сергей.

– Думаю, что в этом поучаствовало множество различных инстанций. Я даже сам всех не знаю. А очень бы хотелось!

– Машину угнал?

– Обижаешь. В редакции одолжили. Кстати, сейчас мы туда и заскочим, это совсем рядом. Надо пару важных звонков сделать. Потом поужинаем где-нибудь, и я тебя прямехонько в аэропорт доставлю. Сегодня есть один ночной рейс на Москву.

– Гера, мне надо на «Свиягу», – спокойно сказал Сергей. – Ты ведь ничего не знаешь.

В это время машина затормозила около довольно большого здания с множеством вывесок у входа. Была среди них и «Редакция газеты «Водник».

– Посиди в машине, я быстро.

– Гера…

– Все мне расскажешь потом.

– Да пойми ты: когда узнаешь, может, и звонков тебе этих делать не придется!

– Эти звонки имеют отношение только к моей работе. Сиди смирно!

Сергей вздохнул, откинулся на сиденье и вытащил сигарету.

Таким, каким из дверей здания через полчаса вышел Талеев, Сергей его никогда еще не видел: зло сжатые зубы, сузившиеся глаза и вместе с тем явно написанное на лице недоумение, даже растерянность. Подходя к машине, Гера сплюнул сквозь зубы и неслышно выругался. Потом долго устраивался за рулем, явно не торопясь трогаться с места. Вместо этого он всем корпусом повернулся к Редину и негромко, но отчетливо проговорил:

– Это катастрофа!

– Тебя женили?

– Это катастрофа в самом прямом смысле слова. Они… Серега, сегодня утром в результате движений земной коры на шельфе Центральной котловины Баренцева моря произошел тектонический разрыв, то есть нарушение сплошности горных пород, в результате которого находившийся до этого на скальном карнизе затонувший корабль провалился на самое дно впадины.

По мере того как Талеев говорил, лицо Сергея принимало выражение, близкое к тому, каким оно было у журналиста на выходе из редакции.

– Гера, это же настоящая диверсия. Это не разрыв, а подрыв!

Не обращая на эти слова никакого внимания, журналист продолжал:

– Сдвиг был зафиксирован, как вулканические колебания, правда, очень слабые, некоторыми сейсмостанциями. Мне это все из Москвы сообщили. Добавили еще, что нет никаких оснований не доверять реальной картине случившегося и подтверждениям сейсмологов. Ты вот сразу возмутился, а я просто в ступор впал. Потом удалось связаться со «Свиягой», с Милецким. О каком подрыве ты говоришь, если АПИС ни разу не погружался после того, как мы покинули плавбазу. Ни разу! Понимаешь, что это такое?

– Кажется. Кроме как на АПИСе, добраться до «утопленника» невозможно. Но если Миля говорит, что не погружался, так оно и есть.

– А если как-то без него или…

– Гера, в таких вопросах я ему как себе доверяю. И будь у него малейшие сомнения, он бы сам это тебе выложил. Намеки были такие?

– Ничего подобного!

Сергей негромко рассуждал про себя:

– Если «скальные породы», тыщу лет прикидывавшиеся монолитно-неподвижными, вдруг в единственно нужный момент топят к чертовой матери самую важную улику, значит, это кому-то нужно. Совпадений не бывает никогда!

– Ты скажи мне, как это было сделано, и я практически точно назову тебе тех, кто такое мог организовать и воплотить. Хотя вряд ли это наши друзья, у которых ты только что гостил. Они, конечно, имеют к этому отношение, недаром же сначала тебя убрали с плавбазы, а потом на тебя как на живца и меня выманили. Толково! Но «тектонический разрыв» – это уже совсем другой уровень. Это оборудование, средства доставки, великолепные исполнители, быстрота воплощения… Здесь в дело пошли огромные деньги и очень большая власть.

Тут Талеев неожиданно замолчал, словно что-то припоминая, потом ладонью потер лоб и, почувствовав, что Сергей ждет от него продолжения, медленно сказал:

– Мысль одна интересная мелькнула. Надо бы пару фактов у военных моряков уточнить. Это не решит проблему, но точно укажет, где искать пути проникновения на дно. Да, похоже, я сам кое-что припоминаю…

– Гера, может, я чем помогу?

– Да нет, это произошло после твоего отлета. Хотя, возможно, только мое воспаленное воображение начинает увязывать такие несовместимые, казалось бы, факты. Надо уточнить, говорю. Хорошо, что мы сразу никуда не уехали. Посиди здесь еще чуть-чуть, уж больно связь под рукой удобная, грех не попользоваться.

С этими словами журналист вышел из машины и быстрым шагом направился обратно к уже знакомой двери. На этот раз его не было больше сорока минут. Вернулся он совсем в другом настроении.