Шрамы, что мы выбираем - Дарья Крупкина

Фредерик был на ее пороге уже через двадцать. Войдя внутрь, он с любопытством оглядывал дом и, похоже, нашел его весьма милым.

– Ты живешь тут совсем одна? – поинтересовался он.

Кристина кивнула и провела Фредерика в гостиную.

– Мне нравится, что у меня есть целый дом.

– Понимаю. Так о чем ты хотела поговорить?

Кристина уселась в кресло напротив гостя:

– О Лукасе Веласкесе.

Выражение лица Фредерика ничуть не изменилось, и можно было бы подумать, что тема его не волнует. Но Кристина видела, как он напрягся. Как замер, как будто ожидал чего-то или готовился.

– Что ты хочешь знать?

– Все. Как вы познакомились, как он жил здесь, как умер, наконец.

Фредерик как будто думал, с чего начать. Или просто размышлял, стоит ли рассказывать. Но в итоге вздохнул:

– Наверное, стоило догадаться, что ты захочешь узнать. Хорошо. Я расскажу тебе историю Лукаса. Только давай договоримся: больше никаких вопросов на эту тему, ни одного.

Кристина не была уверена, что у нее не возникнет вопросов. Но, боясь упустить возможность, она кивнула.

– Мы познакомились с Лукасом во время учебы. Мне и Винсу было по восемнадцать, Лукасу больше. Он заканчивал обучение, был полон амбиций и страстных желаний, на которых мы и сошлись. Лукас вообще был увлекающимся человеком. Когда его начинал интересовать тот или иной вопрос, он изучал его досконально, вникал по самую макушку. Он получал удовольствие от своих страстей и, в отличие от многих, ничуть этого не стыдился.

Найти подобного человека для нас с Винсентом стало неожиданностью, чем-то странным и волнующим. Мы сошлись быстро. И тесно общались до того момента, пока не пришло известие о смерти наших родителей. Нам пошли на встречу, и мы смогли закончить обучение на несколько месяцев раньше. Но сама понимаешь, мы уехали так быстро, что даже не успели кого-то предупредить. Да нас в тот момент и не очень волновало, кто будет знать, а кто нет.

Мы уже год или два занимались делами отца, когда Лукас вышел с нами на связь. Он просто явился в офис издательства и заявил, что не уйдет, пока не поговорит с кем-нибудь из «этих засранцев Уэйнфилдов». Охрана хотела выставить его вон, но прежде решила связаться со мной. Лукаса я узнал сразу, так что, разумеется, впустил. Тогда он и рассказал, что переехал в Лондон.

В то время я и Винсент работали без выходных, отдавая все силы семейному делу. Поэтому с Лукасом виделись крайне редко. Но все же виделись. К тому же узнали, что у него есть сестра: оказывается, она всегда жила в Лондоне и была, как и сам Лукас, фотографом. Так мы познакомились с Анной.

В то время я, Винс и Анабель проводили порой вечера подобные тем, что ты видела. Как-то мы рассказали об этом Лукасу, и он загорелся идеей. Так он и Анна присоединились к нам. А чуть позже Лукас стал встречаться с Ани. Тогда ей было пятнадцать.

Это было чудесное время. Мы делали то, что нам нравилось и хотелось: дела издательства постепенно шли в гору, а наши вечера становились все изощреннее и утонченнее. Наверное, я бы мог сказать, что это было самое счастливое время в моей жизни.

Это случилось осенью. Точно помню, что шел дождь. Я радовался ему, заканчивал дела на работе и думал о том, как сегодняшний вечер мы проведем в особняке, который я купил за городом именно для подобных целей. Внезапно зазвонил телефон, и я понял, что-то не так.

Голос Винсента был абсолютно бесцветным. Я даже не сразу узнал его. А когда узнал, смысл слов никак не мог дойти до моего сознания. Винсент говорил, что Лукас мертв. Говорил, что нашел его в особняке. Я помчался туда, разбрызгивая грязь на подобиях дороги и едва не съезжая в кювет.

Ты еще увидишь этот особняк. Прекрасное викторианское строение, стоящее на отшибе, в стороне от всех дорог. Мрачный дом, со скрипящими ступенями и ветром, порой завывающим в щелях. Когда я приехал, там было темно. Темно и тихо, только дождь барабанил по крыше.

Винсент сидел рядом с телом Лукаса, которое уже начинало остывать. Оно лежало в гостиной, почти рядом с дверью на кухню. Я не сразу понял, что произошло, а потом посмотрел на лестницу. Похоже, Лукас решил приехать пораньше и подготовить нам какой-нибудь очередной сюрприз, но почему-то не стал зажигать свет. И попросту упал с лестницы, которая находилась как раз между кухней и гостиной. Он сломал шею.

Фредерик замолчал, а Кристина тоже не знала, что сказать. Повисла тишина, которую прервал сам Фредерик, тряхнув головой:

– Так оно все было. Потом приехала полиция, она была обязана провести расследование, удостовериться, что это несчастный случай…

Фредерик осекся, и Кристина не сразу поняла причину этого. Но через секунду ее осенило:

– Они хотели забрать Винсента.

– Допросить, – кивнул Фредерик. – В принципе, со мной они тоже были не прочь поговорить… но ты понимаешь, нам тогда было не до разговоров, особенно Винсенту. Поэтому мы предпочли замять дело.

Кристина не стала спрашивать, каким образом они это сделали, в конце концов, состояние Уэйнфилдов вполне позволяло им замять любое дело. Оставалось только удивляться, как о подобной новости не пронюхали газетчики и не раздули ее до небес. Им-то дела не было до заключений полиции.

– Я удовлетворил твое любопытство? – Фредерик улыбнулся, но Кристина видела, что улыбка вышла усталой.

– Вполне. Спасибо.

– Тогда я, пожалуй, пойду. Есть еще некоторые дела.

Кристина замешкалась. Она думала, стоит ли рассказывать Фредерику про таинственное письмо, которое пришло ей от Лукаса, или все-таки приберечь эту новость. Рассказ Уэйнфилда только подтверждал те обрывки истории, которую Кристина уже успела услышать, но ничуть не давал понимания того, почему незадолго до смерти он отправил такое странное письмо не знакомой девушке.

– Конечно, – наконец, сказала Кристина. – Еще увидимся.

Уголки бумаги темнели и скручивались от огня. Они неумолимо превращались в пепел, исчезали в рыжем пламени. Казалось, оно горит от одного взгляда Кристины, которая, не отрываясь, наблюдала, как исчезает письмо, пришедшее через год после отправления. Пламя поглощало аккуратные буквы, а Кристина думала, что в любом случае не сможет его забыть. У нее не было желания рассказывать кому-то о бумаге и, тем более, показывать. Она бы предпочла забыть о существовании письма, хотя понимала, что это невозможно и никогда не получится. Она уничтожала бумагу, конверт, но в ее сознании в любом случае навсегда отпечатались странные слова давно мертвого человека.

Твоя Башня рухнет, когда тебя будет соблазнять Дьявол.

Разговор с Кристиной утомил Фредерика куда больше, чем он думал. Поэтому он отбросил мысль ехать в офис и направился домой. Анабель сидела в своей комнате, оттуда слышалась музыка, но беспокоить ее Фредерик не хотел. На кухне нашлась записка от Винсента, придавленная солонкой: он сообщал, что вечер проведет в компании Анны и вряд ли вернется домой. Налив в стакан прохладной воды, Фредерик уселся на стул, так и не включив свет.