Пастух - Итан Кросс

Маркус представил себе последние мгновения ее жизни. Он видел ее, кричавшую от боли, какую никто не смог бы вынести. Видел палача, улыбавшегося так же самодовольно, как художник или скульптор, закончивший прекрасное, высокодуховное произведение.

Холодные мертвые глаза жертвы были широко открыты от невыразимого ужаса. Они словно что-то кричали ему. Молили о помощи. Я мог бы помочь ей… Мог бы спасти.

Он узнал выражение ее глаз. Точно такое же он видел во сне почти каждую ночь. Если бы я оказался здесь раньше, она могла бы остаться жива.

Он стоял как громом пораженный. Все его тело сотрясалось. Зародившийся в нем гнев вскипел до готовности выплеснуться наружу. Это был праведный гнев, какой человек с доброй душой испытывает, глядя в лицо неприкрытому злу. Это была ярость, какая появляется у отца при виде убийцы его ребенка. Или у матери, когда она узнает, что ее муж домогался их дочери. Он не мог позволить кому-то еще испытать такую же боль. Морин Хилл заслуживала справедливости, и он постарается, чтобы справедливость восторжествовала.

Его мысли вернулись к Мэгги. Он пробежал по коридору в переднюю часть дома и выглянул в окно. Машины не было видно. Он посмотрел на часы. Прошло семь минут. Умница. Шериф наверняка уже едет сюда, но я не могу на это рассчитывать. Он подозревал, что сигнал сотовой связи был слишком слабым в столь удаленном от города и малозаселенном месте.

Маркус отвернулся от окна и вернулся в спальню. Сейчас он мог сделать для Морин Хилл только одно. Он еще раз осмотрел комнату. Ему хватило нескольких секунд, чтобы обнаружить тонкий след крови, ведший от двери, располагавшейся слева. Теперь он двигался целенаправленно. Открыв дверь, увидел еще одну лестницу. Он уже не обращал внимания на кровавый след: внутри у него произошло извержение вулкана и перед глазами повисла красная пелена. Цветок праведного гнева расцвел пышным цветом.

Оказавшись в кухне, он подбежал к двери, за которой находился небольшой кабинет. Он рванул ее с такой силой, что чуть не сорвал с петель. Подошел к стенному шкафу, открыл его и осмотрел, но следов убийцы не обнаружил.

Выйдя из кабинета, он направился к двери ванной. Занавеска душа была задернута. Если в прошлый раз он молился никого за ней не найти, то сейчас надеялся застать там убийцу, но не увидел ничего, кроме пустой душевой кабинки.

Вернувшись в кухню, он увидел, что тонкий кровавый след ведет на террасу, и проследовал за алыми каплями к задней двери. Вновь обратил внимание на безукоризненную чистоту прихожей, и в голову ему пришла нелепая мысль: он представил, как обозлилась бы пожилая женщина на убийцу за то, что он оставил следы ее крови по всему полу. Маркус повернул дверную ручку, но задняя дверь была заперта изнутри на крепкий засов. Он отодвинул засов и вышел из дома, наполненного болью.

Стоило ему выйти наружу, как его напряжение уменьшилось. Его снова окружало голубое небо и открытое пространство. Ему оставалось только гадать, сможет ли дом окончательно избавиться от следов крови и запаха смерти — проклятия, от которого не спасут ни уборка, ни слои краски.

Он опять стоял, окруженный красотой природы, однако мир уже не казался таким светлым и ясным, каким был перед тем, как он вошел в дом пожилой женщины. Прежде он считал, что его собственный новый дом был защищен от зла, царившего где-то далеко, но теперь понимал: темнота и уродство могли пустить корни и разрастись даже среди самого яркого света, среди захватывающей дух красоты. И от понимания этого свет сиял для него приглушенно, а красота лишилась части своего величия.

Кровавый след оборвался, и Маркусу стало ясно: убийца мог уйти отсюда в любом направлении. Когда уровень адреналина в его крови снизился, он понял, что тот, кого он искал, давно покинул дом, и охоту пора прекращать. Он заметил несколько построек, сгрудившихся позади дома, но решил их не обыскивать. И хотя он предпочел бы больше никогда не заходить в этот дом, там находился единственный доступный в этот момент телефонный аппарат. Он подумал, что будет не лишним обратиться к представителям власти, на случай если Мэгги до сих пор не попала в зону действия мобильной связи.

Он вошел в проклятый дом и набрал 911. Оператор спросила у него причину срочного вызова.

— Просто пошлите наряд полиции к… — Он осекся, поняв, что не знает адреса. Затем вспомнил о кипе почты в столовой. — Подождите секунду.

Он бросился в столовую и вернулся с одним из конвертов.

— Отправьте наряд полиции к дому номер 91244 по Фоксбрук-роуд в Ашертоне. Дом принадлежит Морин Хилл.

До него донеслись ритмичные щелчки клавиатуры компьютера.

— Я пока не нахожу этого адреса нигде в нашем округе, сэр. Вы сами сейчас находитесь на том месте, где требуется присутствие полиции?

— Да. — Он снова посмотрел на конверт и заметил нечто странное.

— Отлично, я определила ваше местонахождение. Вам требуется также и скорая помощь, сэр?

Он обдумал ее вопрос и сказал:

— Нет, но передайте им, чтобы захватили с собой судебно-медицинского эксперта.

Шериф смотрел на тело Морин Хилл и особенно пристально вглядывался в ее подернутые молочной пеленой глаза. Затем сам крепко зажмурился, но слезы все равно текли по его щекам. Вид боли в безжизненных глазницах был ему знаком. Он видел такой же страх, когда в последний раз смотрел в глаза своей жене Кэтлин.

Воспоминания вспышкой пронеслись в его сознании. Вот он приехал домой. И нашел ее изуродованное тело в их спальне. Она была мертва уже два дня. Два дня, а он даже не заметил, что она перестала ему звонить.

Когда она умерла, он находился в Канзас-Сити, консультируясь по делу о пропавших людях. Хотя гораздо больше времени потратил, участвуя в другом расследовании — поисках серийного насильника и убийцы, действовавшего в Виргинии и округе Колумбия. Он помогал сыщикам составлять психологический портрет предполагаемого преступника. С помощью его подсказок полиции удалось установить подозреваемого, но он сумел избежать ареста и ударился в бега.

Шериф по праву гордился своим участием в том расследовании. Ведущий следователь даже лично поблагодарил его во время пресс-конференции, заявив, что составленный им профиль сыграл важную роль в идентификации вероятного убийцы. Ему помнилось ощущение гордости за себя, когда его фамилию упомянули по телевидению. Такова уж человеческая природа, подумал он тогда. Каждый жаждет своих пятнадцати минут славы. Более того, каждому хочется, чтобы его работа и усердие получили заслуженное признание.

А он получил признание за свой труд не только от начальства, но и от самого преступника, которого помог вычислить. Убийце уже нечего было терять, и он решил отомстить семьям своих преследователей. Он изнасиловал и убил Кэтлин, а затем проделал то же самое с женой и приемной дочерью ведущего следователя.

Но самым худшим в этом деле для него стала не гибель жены. Он почти каждый день встречался со смертью и знал, что потеря любимого человека — не обязательно результат нападения серийного убийцы. Болезнь, падение с лестницы, автомобильная авария — вероятность такого развития событий присутствовала всегда. Труднее всего ему было свыкнуться с мыслью, что он сам убил жену, что его работа стала причиной ее смерти. Но еще более мучительным было осознание того, как мало он ценил Кэтлин, пока она была жива.