Близнец Бога - Джереми Робинсон

Иуда слегка кивнул.

— Иуда? Он? — Дэвид не верил своим ушам.

— Ты выглядишь так, будто что-то знаешь. Может, ты уже встречался с Иудой? — спросил Иисус.

— Нет-нет, — быстро ответил Дэвид.

Мужчина, сидящий рядом с Иисусом, протянул Дэвиду длинную тощую руку:

— Я Петр.

Дэвид, пытаясь скрыть потрясение, понял: сейчас ему предстоит испытать это чувство по меньшей мере еще восемь раз.

— Привет… — ответил он, пожимая руку Петра. — Том, нам нужно поговорить. Это очень важно.

— Здесь, Давид, ты среди друзей. Тебе нечего нас бояться. Открой свои мысли, — произнес Иисус.

— Да, что же такое срочное ты хочешь рассказать? — добавил Том.

Загнанный в угол, Дэвид смутился:

— Ну… я… я только хотел поздравить тебя с тем, что ты стал одним из двенадцати апостолов… э-э, то есть учеников! Я хотел сказать, учеников.

— Хозяин, не надо вина, — заорал Матфей. — Он уже достаточно выпил!

Том улыбнулся:

— Ну, приятно, что ты заглянул… Да, завтра мы направляемся к Галилейскому морю. Не хочешь присоединиться?

Он явно получал удовольствие, сбивая Дэвида с толку неожиданными идеями.

Все уставились на Дэвида, требуя ответа, и он улыбнулся. Пришло время поменяться с Томом ролями.

— Конечно. С удовольствием!

Том оторопел.

— Отлично! — сказал Матфей.

Дэвид повернулся к Иисусу:

— Это… ничего, если я пойду с вами? Вместе с учениками?

Немного помолчав, Иисус ответил:

— Ты можешь путешествовать со мной и двенадцатью, но не все мои уроки предназначены для твоих ушей… Понимаешь?

Дэвид вдруг похолодел: он говорит с Иисусом, с Богом… А раз так — Иисусу известно, кто такой Дэвид, откуда он и из какого времени… И может, Иисус обращается сейчас к нему как к человеку, который точно знает, что произойдет в ближайшие несколько лет… который уже уверовал…

— Я понял, — ответил Дэвид.

— Хорошо, — сказал Том. — Прогулка тебе не помешает. Пора заставить поработать твои дряблые старые мышцы!

Вся компания захохотала. Даже Дэвид, которого больше не терзала боязнь катастрофической деформации времени.

— Не беспокойся, — добавил Иисус. — Он в отличной форме… для своего возраста!

Они снова рассмеялись, а Дэвид — громче всех. Том тоже смеялся, но его смех был искусной уловкой: в глубине души гнездился страх. Он уже увидел и услышал достаточно, чтобы понять — жизнь в древнем Израиле отнюдь не праздник. Не слишком ли все это рискованно? А вдруг они действительно изменят будущее? Ну почему же он не поговорил с Дэвидом, когда тот настаивал? Дэвид должен был взорваться, вытащить его наружу и потребовать немедленно вернуться в будущее. Что же такое он узнал и почему согласился остаться?

С того момента, как Иисус выбрал его двенадцатым учеником, Том ничего не соображал. В его голове билась единственная мысль: «Какого дьявола происходит? И почему Дэвид делает все еще хуже?»

29 от Р.Х.

00:32

Магдала, у Галилейского моря, Иудея

Пять месяцев в древнем Израиле оказались самыми суровыми и захватывающими в жизни Тома и Дэвида. Они провели лето, путешествуя по деревням и городам Иудеи. Том заговорил на арамейском, а Дэвид уже вполне мог сойти за местного: его речь, одежда и знание иудейских традиций были безупречны… Тома лишь сильно раздражало «шестое чувство» Дэвида, подсказывающее, что случится дальше, какие истории будут рассказаны и в чем их суть.

Дэвид путешествовал вместе с Томом и другими одиннадцатью учениками, но, как и было договорено с Иисусом, некоторые события или беседы происходили без него. Том же получал удовольствие, сидя в первом ряду и, как нахальный мальчишка на волшебном представлении, выискивая малейшие признаки подлога, обмана, иллюзии… За последние месяцы он видел исцеления прокаженных и хромых; слушал проповеди Иисуса; подружился с тучным Матфеем, высоким и тощим Петром, низеньким робким Иудой и даже с самим Иисусом. Эти шестеро, включая Дэвида, были почти всегда неразлучны.

Познания Матфея в математике были достойны уважения. Матфей вполне мог бы воспринять квантовую теорию, если бы у него была такая возможность… и он чертовски прикольный парень. Том обратил внимание на решительность Петра и его глубокое понимание сути вещей. И Иуда — тихий, молчаливый Иуда… Том восхищался его энергией. Иуда так жаждал совершить какой-нибудь значительный поступок, что Том поверил — тот добьется своего. А еще был Иисус.

Том разрывался между любовью и ненавистью к этому человеку. В мирских делах их взгляды во многом сходились, но когда речь заходила о религии — Том открыто оспаривал учение Иисуса и подвергал сомнению все его чудеса. Том жаждал развенчать Иисуса, но пока все его попытки были тщетны.

Том никогда не встречал человека, способного говорить одновременно со всеми вокруг, — а Иисус проделывал это с легкостью… И хотя все они имели разные взгляды, образование и разное прошлое, — они были близки, как путники, странствующие по опасным землям и доверившие друг другу свои жизни.

Вот и теперь, в эту самую минуту, им угрожала очевидная опасность: толпа, бурлящая и толкающаяся, как обезумевшие фанаты на Кубке мира, приперла их к мягко плещущим волнам Галилейского моря. Матфей и Петр пытались сдержать напор, но их силы были на исходе. Люди, отчаянно желающие излечиться от разных недугов, от аллергии до рака кожи, боролись друг с другом, протискиваясь в первые ряды.

Даже Иисус почувствовал себя неуютно.

— Думаю, пора уходить, — произнес он.

Какая-то женщина услышала его слова и закричала:

— Вы не можете просто взять и уйти! Я все еще больна!

Толпа ринулась вперед. Матфей выставил свои бычьи руки, как стену.

— Встань за мной! — крикнул он Иисусу.

Том не мог поверить своим глазам: эти люди безумны! Наверняка Иисус «лечит» людей, платя им за симуляцию болезней, а по особому знаку — будь то жест, прикосновение или слово — они чудесным образом выздоравливают. Но сейчас каждый дурак с каким-то увечьем или недугом, живший в радиусе тридцати миль, оказался здесь, питаясь ложной надеждой… Пора предложить какой-то план, решил Том и, помня о своем высоком IQ, взял эту миссию на себя. Он огляделся по сторонам и увидел небольшое суденышко, привязанное в нескольких футах от берега.

— Давайте возьмем эту лодку, — предложил Том Иисусу.

— Она не наша, — возразил Дэвид.