Шепот за окном - Алекс Норт

– Да.

– Точно. Так вот, Миранда и Алан плачут этими огромными слезами и смотрят на меня. «Скажи нам, где он!» Умоляют меня, просекаешь? Зрелище довольно жалкое, но мне-то пофиг, я только сразу про тебя вспоминаю, и вот думаю про себя: Питер хочет знать это тоже, и он может скоро прийти меня навестить. – Картер улыбнулся через стол. – Он ведь мой друг, точно? Я должен сделать еще одну попытку и помочь ему разрулить все эту историю. Так что я оглядываюсь вокруг более внимательно, пытаюсь просечь, где я и где мальчишка. Потому как мне никогда не удавалось этого припомнить, так ведь?

– Нет.

– И тут происходит совершенно удивительная вещь.

– В самом деле?

– В натуре удивительная. И знаешь какая?

– Ты проснулся, – сказал Пит.

Картер откинул голову назад и залился смехом, а потом со всех сил захлопал в ладоши. Цепочки дребезжали, пока он аплодировал. Когда закончил и заговорил опять, его голос вернулся к нормальной громкости, а в глазах опять появился знакомый огонек.

– Ты слишком хорошо меня знаешь, Питер. Угу, я проснулся. Стыд и позор, точно? Пожалуй, Миранде и Алану – и тебе тоже – придется порыдать немного еще.

Пит не собирался заглатывать наживку.

– Видел ты кого-нибудь еще в этом сне? – спросил он.

– Кого-нибудь еще? Типа кого?

– Ну, не знаю… Еще кого-нибудь, кто был с тобой. Кто помогал тебе, например.

Это был слишком прямолинейный подход, чтобы получить прямой же ответ, но, как и всегда, Пит тщательно наблюдал за реакцией Картера на этот вопрос. На тему потенциального сообщника тот в общем и целом всегда реагировал одинаково: иногда насмешливо, иногда утомленно, но никогда ни подтверждал, ни отрицал, что в убийствах был замешан еще один человек. На сей раз он улыбнулся сам себе, но реакция отличалась от обычной. Сегодня вопрос вызвал дополнительную напряженность.

«Он знает, почему я здесь».

– Мне было интересно, сколько времени тебе понадобится, чтобы прийти и повидать меня, – сказал Картер. – С этим новым пропавшим мальчишкой и всем прочим. Я реально удивлен, что ты тянул до сегодняшнего дня.

Пит заставил себя пожать плечами.

– А что такого, Фрэнк? Ты вообще-то у меня не в первых приоритетах. Ты провел в тюрьме достаточно долгое время, так что можно смело сказать, что в данном случае ты точно не являешься подозреваемым.

Улыбка вернулась на лицо убийцы.

– Я-то уж точно нет. Но для тебя это всегда возвращается обратно ко мне, разве не так? Всегда заканчивается там, где начинается.

– Как это прикажешь понимать?

– Как знаешь, так и понимай. Так ты что-то хотел у меня спросить?

– Твой сон, Фрэнк, как я уже сказал. Был там еще кто-то?

– Не исключено. Хотя сам знаешь, что такое сны… Они слишком быстро стираются из памяти. Какая досада, точно?

Пит секунду не сводил взгляда с Картера, оценивая его. Тому было достаточно просто узнать об исчезновении Нила Спенсера – это было во всех новостях. Хотя не знал ли Картер и что-нибудь еще? Ему явно доставляло удовольствие создавать впечатление, будто оно так, но само по себе это ровным счетом ничего не значило. Это легко могла быть просто очередная демонстрация власти, еще один способ сделать себя больше и важнее, чем на самом деле.

– Да много чего стирается, – сказал Пит. – Скандальная известность, для начала.

– Только не здесь.

– В наружном мире, по крайней мере. Люди давно про тебя забыли.

– О, я уверен, что это не так!

– Тебя довольно давно не упоминали в газетах, знаешь ли. Человек вчерашнего дня. Если вообще не позавчерашнего, вообще-то говоря – тот мальчик пропал всего два месяца назад, как ты уже сказал, и знаешь, в скольких новостных репортажах ты упоминался?

– Не знаю, Питер. Почему бы тебе не сказать?

– Ни в одном.

– Ха! Может, мне стоит начать раздавать интервью всем этим ученым и журналистам, которые постоянно об этом просят? Могу и так поступить…

Он ухмыльнулся, и тщетность ситуации больно ударила Пита. Он терпел все это абсолютно без толку – Картер ничего не знал. И все закончится точно так же, как и всегда. Он прекрасно знал, как будет чувствовать себя потом – то, как разговор с Картером вернет все назад. Вскоре тот кухонный шкафчик будет притягивать его сильней, чем когда-либо.

– Да, может, и стоило бы. – Он встал, повернулся спиной к Картеру и направился к двери. – Пока, Фрэнк.

– Их может заинтересовать шепот.

Пит остановился, уже взявшись за ручку двери. Мурашки пробежали по спине, потом распространились по рукам.

Шепот.

Нил Спенсер рассказывал своей матери, что какое-то чудовище шептало у него за окном, но эта подробность исчезновения мальчика никогда не становилась публичным достоянием и не попадала в новости. Но все равно могла как-то просочиться. Тем более что Картер вел себя куда более торжествующе, словно разыгрывая козырную карту.

Пит медленно обернулся.

Картер сидел, все так же небрежно развалившись в кресле, но теперь на лице у него было написано самодовольство. Насадил на крючок чуть больше наживки, чтобы его рыбка не уплыла… И Пит вдруг почувствовал уверенность, что упоминание про шепот вовсе не было простым предположением.

Откуда-то этот мерзавец знал.

Но откуда?

Прямо сейчас больше, чем когда-либо, нужно сохранять спокойствие. Картера подкармливает любое чувство нужды, которое он подмечает в сидящем напротив, и он уже получил достаточно, чтобы начать игру.

«Их может заинтересовать шепот».

– Что ты под этим понимаешь, Фрэнк?

– Ну, этот мальчик увидел чудовище в окне, так ведь? Которое с ним разговаривало. – Картер опять подался вперед. – Разговаривало. Очень. Тихо.

Пит попытался справиться с тоскливым раздражением, но оно, помимо воли, начало вихриться внутри него. Картер что-то знал, и пропал маленький мальчик. Его нужно найти.

– Откуда ты знаешь про шепот? – спросил он.

– А! Долго рассказывать.

– Так расскажи.

Картер улыбнулся. Улыбкой человека, которому нечего терять или приобретать, кроме боли и горя остальных.

– Ладно, расскажу, – произнес он. – Но сначала тебе придется дать мне то, чего я хочу.

– И что же это будет?

Картер откинулся назад. Теперь с лица его вдруг исчезло насмешливое выражение. На миг его глаза стали пустыми, но потом там зажглась злость, столь же видимая, как два булавочных прокола в черной бумаге, за которыми пылает огонь.

– Приведи сюда моих, – сказал он.