Платформа - Роджер Леви

До него снова донесся голос Лимми:

– И надеюсь, что мы с тобой сегодня больше не увидимся.

В шахте воняло, и Бейл почти пожалел, что не взял с собой визор – хотя бы чтобы обнулить запах. Он встал на платформу лифта, задержал дыхание и нажал кнопку. Пять секунд плавного спуска, полсекунды замедления – и грязный шлепок, когда платформа коснулась пола. Бейл сошел с нее и отправил назад.

Ему хотелось бы, чтобы Лимми не говорил этих последних слов. Они были словно то пожелание удачи, которое навлекает неудачу. Бейл настроил очки ночного видения на распознавание свежей крови и стал следовать их щелкающим указаниям.

Поверхность под ногами была неровная, в тоннеле пахло блевотиной и плесенью, застарелой мочой и морем. Бейл перешел на легкий бег. Ему казалось, что издалека слышен грохот и рев моря. Как будто что-то дышало, что-то доисторическое. Воздух облизывал и обдувал его лицо, камни под ним дрожали. Щит Форпоста работал только над землей, а вот под городом – нет. Утилизационные тоннели были полны шумом и запахом моря.

Крысы пищали, завидев Бейла, очки высматривали капли крови убийцы, щелкая при виде каждого пятна.

У него все еще болела голова. На первой развилке, где можно было выбраться наружу, убийца останавливался, судя по щелк-щелк-щелканью в ушах.

– Что ты сделал, У? – пробормотал себе под нос Бейл. Встал на колени и коснулся крови, потом посмотрел на выход. – Нет. Тут ты не выбрался. Но остановился. Значит, ты об этом думал. – Он посмотрел в другую сторону, в темноту. – Но и не просто продолжил бежать. Почему ты колебался?

Он пошел дальше, замедлившись. Тоннели изгибались, а потом начали сужаться, и вскоре Бейл уже пробирался, согнувшись, по трубе высотой с него самого, поросшей скоплениями ракушек и с сочащимися водой сварными швами. Под ногами текли нечистоты, похожие на комковатое желе. Бейл пытался расставлять ноги пошире, двигаться боком, но, дважды навернувшись в едкую дрянь, сдался и побежал прямо по ней. Щелчки ему были уже не нужны. Ботинки У расплескали дерьмо по стенам трубы. Не заметить этого было невозможно.

Почему же У остановился в том месте? Непонятно. Он был явно из тех, кто бежит, а не прячется. Он оставил стремглав где-то неподалеку от тупика, хотя в этом не было нужды. Когда прибыла скорая, он запаниковал, бросившись к мусорному лифту, хотя почти все знали, что медики никого останавливать не станут, что они обучены избегать стычек.

Но у Бейла снова раскалывалась голова. Он терял время. И вообще, У не был особо умен; он убил человека в месте, которое должно было казаться ему тупиком. Ему просто везло как дураку.

А вот и он, сам У. В синих перчатках, как и говорили врачи.

Бейл остановился, у его ног плескалась лужа нечистот. Сквозь зернь очков он различил У на уныло-сером фоне трубы, к которой тот прижимался, и поморщился от яркого блеска ножа у него в руке. Харкет был прав насчет лезвия. Даже без подсказки визора Бейл узнал солдатский, предназначенный для убийства нож. Он не мог понять, прилагаются ли к нему еще и должные навыки, до тех пор, пока У плавно не двинулся вперед, вращая нож в руке. Навыки прилагались.

Что-то во всем этом было неправильное. Но что?

Бейл вытащил пистолет и сказал:

– Брось нож сейчас же. Это было твое предупреждение.

У аккуратно поднял руку, высоко и в сторону от себя, чтобы не закрывала обзор, потом разжал кулак и отбросил нож.

Такой блестящий клинок, подумал Бейл. У, должно быть, вытирал его после каждого убийства, однако при недостаточном освещении военная керамика темнеет, чтобы не выдать хозяина. А это значит, что он меня приманивает.

И все же нож падал, и Бейл инстинктивно расслабился.

Нет. Что-то в этом падении было таким же неправильным, как и в ноже.

Бейл резко втянул воздух, начиная движение. Нож не вращался. Его бросили, чтобы поймать.

Он снова поднял пистолет, а У кинулся вбок, выхватил нож из воздуха и бросил его в Бейла единым слитным движением, которому и сам Бейл учился когда-то давно. Но никогда не был в этом настолько хорош.

Бейл отступил, чувствуя, как обожгло щеку, и выстрелил, осознавая замедленность своей реакции, понимая, что виновато похмелье. Но целился он хорошо, а противник не ожидал, что у паксера будет армейская выучка. Стреляя, Бейл видел, что ствол нацелен точно в грудь У.

Только отдачи не было, и выстрела тоже, а У не останавливался, он перекатился, вскочил и пустился бежать; его шаги отдавались эхом. Бейл выругался, и ругательство загрохотало по трубе: он немедленно – но слишком поздно – понял, почему пистолет отказался стрелять. Вот о чем его пыталась предупредить Дельта. Оружие не позволило Бейлу себя использовать. Он все еще был слишком пьян.

Бейл отбросил пистолет. По крайней мере, У теперь был безоружен. Бейл подобрал его нож, настроил очки на улавливание звука и побежал.

У преступника был прибор ночного видения. Наверняка тоже военный. Он нашел тупик неслучайно. Он все спланировал, бросил стремглав неподалеку, но не слишком близко. Ему не повезло, что в тупике кто-то оказался, а то бы он просто исчез. Он не ожидал там с кем-то столкнуться. Он знал, как работает Пакс.

Еще Бейл был убежден, что пистолета у него нет, иначе У воспользовался бы им.

Очки размеренно щелкали, все еще регистрируя капли крови. Бейл держался позади У, не сбавляя скорости. Пусть тот был моложе, но Бейл оставался таким же крепким. А похмелье на бегу проходило.

Еще через несколько минут до Бейла дошло, что У до сих пор не свернул ни к одному из выходов. Он уходил глубже, уходил к морю. Зачем? Наверное, знает, что Пакс перекрыл выходы. Или дело не в этом?

Нет. Ему нужен был Бейл. Он собирался застать его врасплох. Бейл – единственный, кто сможет опознать У.

Они были уже глубоко под Форпостом, миновали «ПЕРЕРАБОТКУ» и достигли «УТИЛИЗАЦИИ». Запах стал другим – более едкая аммиачная вонь с океанским оттенком. Все, что нельзя было переработать, измельчалось здесь, чтобы потом его выбросили в море ряды волновых насосов. Бейл слышал, как они гудят далеко впереди. Ржавый знак на стене трубы сообщал: «ВНИМАНИЕ. ВПЕРЕДИ ТРИДЦАТИМИНУТНАЯ ЗОНА БЕЗОПАСНОГО ДЫХАНИЯ. ПРОВЕРЬТЕ КОСТЮМ И ЗАПУСТИТЕ ТАЙМЕР НЕМЕДЛЕННО!»

Бейл не остановился. Десяти минут ему хватит. И вообще, если написано «тридцать минут» – читай «час». Очки затрещали, и Бейл остановился в месте, где труба разделялась надвое. Левый проход был темным и узким – тупиковый придаток основной трубы. Недолгое молчание очков, а затем: щелк-щелк-щелк.

Бейл нагнулся и поднял за хвост дохлую крысу. У него закружилась голова, и ему пришлось на секунду привалиться к стене. У, должно быть, где-то за углом, скорчился в боковой трубе, ожидая его. Крыса была уже, по сути, кожаным мешком с бактериальным месивом, но оставалась достаточно тяжела для того, что задумал Бейл. Он сделал глубокий режущий горло вдох, бросил тушку в пасть боковой трубы и замахнулся в следующее мгновение после того, как крыса упала и расплескалась. У пришлось бы неловко распрямиться, выходя из узкой трубы, но Бейл не дал ему на это времени. Со всей оставшейся силой он ударил У в горло и посмотрел, как он падает; вот и все.