«Распил» на троих: Барк — Ллойд-Джордж — Красин и золотой запас России - Сергей Владимирович Татаринов

образом, еще до прибытия золота в Великобританию Россия уже закрыла и этот крохотный должок перед союзницей. Однако первое, чем озаботились в Банке Англии, — возврат переплаты за страховую премию Управлению страхования военных рисков в сумме 42 фунтов 15 шиллингов и 5 пенсов, ибо, как известно, пенс фунт бережет[275]. Но там заупрямились, ответив, что когда золото прибудет и все проверите, тогда и вернем. А пока пусть эти денежки полежат у нас: никуда не денутся, так надежнее будет.

Пусть читатель не подумает, что я ерничаю. Примерно так можно кратко передать содержание активной переписки между двумя британскими ведомствами, если убрать из текстов бумаг всякие там «с совершенным почтением», «искренне Ваш» и «преданный Вам». Одним словом, не отдали.

Уже 23 октября 1914 г. директор банка Берингов Гаспар Фарре[276] обратился в Банк Англии с просьбой в тот же день выдать аванс в 900 тыс. ф. ст. из согласованной суммы в 2 млн ф. ст. «c целью авансирования правительства России»[277].

А дальше происходит невероятное. В резиденции Рутковского раздается телефонный звонок. Он подходит к аппарату и поначалу не верит в то, что слышит. Ему звонит помощник директора кредитной канцелярии Министерства финансов Никифорова, ответственного за перевозку золота, и сообщает, что, дескать, все в порядке, «оба корабля отплыли вчера, 20 октября, порт назначения кораблей известен британскому Адмиралтейству»[278].

Откровенно говоря, прочитав подобный документ в архиве Банка Англии, я невольно вздрогнул. Из него следовало, что не только сам Рутковский в Лондоне по открытой телефонной линии обсуждал секретную операцию по переброске золота с представителями банка Берингов, но и говорил об этом, указывая конкретную дату отхода судов с золотом из Архангельска, с кем-то из российских чиновников из Министерства финансов в Петрограде. А все телефонные линии, которые тогда действовали между российской и британской столицами, шли через Швецию, власти которой открыто сочувствовали Германии. В Стокгольме вполне вольготно чувствовала себя немецкая разведка, германские офицеры имели очень тесные контакты со шведскими военными, а возможно, и с барышнями на международном коммутаторе, которые «соединяли», втыкая штекеры проводов в нужные разъемы. «Швеция извлекает огромные выгоды из экспорта в Германию разных товаров, особенно же железной руды из своего северного района, обработанного дерева, стали и других товаров», — докладывал в ноябре 1915 г. русский посол Неклюдов[279] из Стокгольма.

Так что, когда в посольство России в Великобритании пришла шифрованная телеграмма, подтверждающая информацию об отправке золотого каравана, то, вполне вероятно, новость эта была известна не только в Петрограде и Лондоне.

Именно в Швеции и Великом княжестве Финляндском, формально входившем уже более века в состав Российской империи, германская агентура имела особенно прочные и, не побоюсь этого слова, всепроникающие позиции. Она опиралась на подполье финских сепаратистов. Уже 6 августа 1914 г. германский посол в Стокгольме Франц фон Райхенау[280] получил указание рейхсканцлера вступить в контакты с организациями финских националистов, пообещав им всяческую поддержку в борьбе против России и подготовке восстания. В Германии создали специальный финансовый фонд для подпитки сепаратистов и оплаты их услуг по предоставлению разведданных. Не будем забывать, что с началом войны тысячи финнов добровольно вступили в германскую армию, где был даже сформирован специальный Прусский королевский егерский (разведывательный) финский батальон № 27, которому еще предстояло сыграть свою роль в грядущих событиях на родине. Переброска сепаратистов в Германию осуществлялась как раз через территорию Швеции, где местные власти этому всячески потворствовали. А пока 1900 егерей готовились к войне с Россией в лагере Локштедт под Гамбургом. Впереди некоторых из них ждали не только бои 1916 г. против русской армии на Рижском фронте, но и участие в «зимней» войне с СССР — в 1939 г. из 148 генералов финской армии 147 были ветеранами егерского батальона № 27.

На осведомленность немцев об отправке из Архангельска золота указывает в своих воспоминаниях и британский посол в Париже. «Меня удивляет, что, несмотря на вероятность встречи с германскими подлодками, рыскающими на пути к Архангельску, суда идут туда без конвоя: ведь уже более года тому назад немцы выслеживали там судно, везшее из Архангельска 8 миллионов ф. ст. золотом», — пишет лорд Берти. Правда, эта запись была сделана им значительно позже, летом 1916 г., по поводу потопления крейсера «Хэмпшир» (о чем речь впереди). Но, возможно, это только подтверждает верность данного предположения, поскольку, вполне вероятно, к тому времени союзники располагали какой-то дополнительной информацией по данному вопросу[281].

Вполне допускаю, что, если учесть ряд крупных происшествий, в частности разрушительных взрывов, которые имели место в дальнейшем в порту Архангельска, немцы располагали на севере нашей страны агентурными возможностями. Здесь явно нельзя исключать фактор диверсий со стороны специальных служб Германии. Вместе с тем распространенная в отечественной исторической литературе версия, что на обратном переходе в Англию крейсера «Дрейк» и «Мантуа» подверглись атаке немецких подводных лодок, не подтверждается пока никакими документами. Скорее всего, это военные легенды. Но, как говорится, от судьбы не уйдешь. В октябре 1917 г. недалеко от побережья Северной Ирландии в результате торпедной атаки германской подводной лодки U-79 крейсер «Дрейк» получил повреждения и затонул. И, судя по датам, этот роковой для 11 членов экипажа «Дрейка» поход также был связан с участием в ограблении России: доставив очередную партию русской теперь уже платины в Канаду, корабль следовал обратным курсом к месту базирования. Что же касается агентурных возможностей России, то в начале войны Морской генеральный штаб имел только один разведывательный пункт на Балтике — опять-таки в Стокгольме.

Счет порта Ливерпуля за обработку груза золота из России. 31 октября 1914. [Bank of England Archive. Russian Gold to Ottawa via Vladivostok]

Точная дата доподлинно не известна, но, судя по некоторым данным, «Дрейк» и «Мантуа» с первой партией золота на борту прибыли в Ливерпуль 29 октября 1914 г. В тот же день из Адмиралтейства управляющему Банком Англии поступил секретный пакет. Когда его вскрыли, там обнаружилось рукописное донесение капитана 1-го ранга Ричарда Вэбба, который, сославшись на то, что не может дозвониться до управляющего Банком Англии Канлиффа[282], информировал его о проблемах, возникших при разгрузке золота уже в британском порту. «Столкнулись с трудностями в получении исправных тележек и транспорта, — докладывал командующий операцией адмирал с „Дрейка“. — Вес груза, который надо перенести с борта, составляет 10 тонн. Достигнуты следующие договоренности: господин Тимковский и его команда сопровождают слитки. Специальный поезд на Юстон[283] около 6 часов вечера. Если не будут получены другие указания, слитки