«Распил» на троих: Барк — Ллойд-Джордж — Красин и золотой запас России - Сергей Владимирович Татаринов

направил письмо в адрес министра финансов России, в котором подтвердил, что 3068 золотых слитков весом 1 182 166,074 стандартной унции, стоимостью 4 595 670 ф. ст. 12 шиллингов и 3 пенса при цене 77 шиллингов за 1 унцию и различная золотая монета стоимостью 3,4 млн ф. ст. приняты от представителя России Тимковского и зачислены на счет Министерства финансов Российской империи.

Итак, русские золотые слитки в подвалах Банка Англии: проблема повышения запасов золота решилась.

Были и другие хорошие новости для союзников: ситуация на Западном фронте к середине ноября 1914 г. вполне стабилизировалась. Немецкое командование не стало терять время и начало переброску высвободившихся сил на Восток, туда, где, по мнению Берлина, просматривалась большая стратегическая перспектива.

Письмо портовых властей Ливерпуля в Банк Англии о грузе русской золотой монеты в 979 ящиках. Ноябрь 1914. [Bank of England Archive. Russian Gold to Ottawa via Vladivostok]

А уже 27 ноября 1914 г. Ллойд-Джордж, выступая в парламенте с речью о необходимости увеличения наличной массы денег в обращении вместо золотой монеты, заявил: «Само сознание того, что существует возможность получить наличность, внушала им [банкам] чувство уверенности»[296]. Вполне возможно, прибытие крупной партии русского золота в подвалы Банка Англии добавило уверенности и самому Ллойд-Джорджу.

5 декабря 1914 г., в субботу, за чашкой утреннего дарджилинга, Ллойд-Джордж, развернув лондонскую «Таймс», прочитал со ссылкой на британское Казначейство, что достигнуты договоренности, «в соответствии с которыми правительство России смогло привлечь средства в Лондоне». При этом без упоминания конкретных сроков подтверждался факт доставки в Англию золота на 8 млн ф. ст. «c целью обеспечения дисконтирования Банком Англии под гарантии правительства е. в. российских казначейских обязательств в сумме до 12 млн фунтов стерлингов, ставка дисконтирования при этом установлена на базе ставки, по которой правительство Великобритании может время от времени привлекать средства для собственных нужд». «Таким образом, — продолжала „Таймс“, — правительство России получает средства в Англии в общей сумме до 20 млн фунтов стерлингов. Из этой суммы 8 млн фунтов стерлингов должны быть использованы правительством России в целях обеспечения обмена валюты для англо-русской торговли. Эти обменные операции станут возможными как для новых операций, так и для погашения существующих задолженностей. Остальные средства, в размере 12 млн фунтов стерлингов, будут использованы для выплат по купонам облигаций российского внешнего долга и процентного дохода по другим обязательствам российского правительства, уплачиваемым в Лондоне, а также для финансирования покупок российского правительства в Соединенном Королевстве. Они не могут быть использованы для финансирования покупок за пределами Соединенного Королевства, за исключением случаев, после консультаций с правительством е. в., когда британский финансовый рынок не может предоставить требуемые товары и вследствие этого заказы будут размещены в Соединенных Штатах или Канаде»[297].

Ллойд-Джордж остался доволен работой газетчиков: они точно сформулировали все тезисы, которые, по его замыслу, следовало знать местному бизнесу. Указанная публикация была призвана успокоить англичан, показав, что деньги даются не просто так, а в обмен на реальное золото, поступившее в закрома Банка Англии. А все деньги пойдут исключительно во благо самой Британии: как на выплаты английским купцам еще за довоенные поставки в Россию, так и на новые заказы для национальной промышленности.

Выделение кредита России вызвало заметную обеспокоенность в британском обществе, хорошо осведомленном о тех трудностях, которые испытывал британский экспедиционный корпус во Франции. Успехи немцев фактически лишили многих французских деятелей воли к сопротивлению. Примечательно, что в день выхода упомянутой статьи в лондонской «Таймс», т. е. 5 декабря 1914 г., проходило заседание кабинета Франции. Настроение многих министров иначе, как паническим, не назовешь. Их поведение поразило даже такого прожженного политика, как президент Пуанкаре: «Вивиани не довольствуется уже тем, что думает вслух, он не может удержаться от высказывания своих чувств и даже впечатлений; он переживает вслух свои эмоции. Обеспокоенный известиями из России, он впал сегодня в крайне пессимистическое настроение. Он не видит больше никаких средств спасти Францию кроме следующего: призвать японцев в Европу, чего бы это ни стоило, и уплатить за их помощь любую цену, которую они потребуют [выделено мною. — С. Т.], в случае надобности — Индо-Китай»[298].

Конечно, французы были готовы слегка поделиться с новым империалистическим хищником некоторыми своими колониальными владениями, но все же наиболее подходящий для себя вариант привлечения японских войск ради спасения собственной шкуры они видели в возможности расплатиться с Токио за счет России, точнее за счет ее интересов на Дальнем Востоке. Но для этого, по замыслу Пуанкаре, недоставало самого малого — «чтобы Россия согласилась подписать договор о союзе с Японией и признала бы за ней определенные сферы влияния в Китае [выделено мною. — С. Т.]»[299].

Однако в реальности из 12 млн ф. ст. кредита половина уже была потрачена на оплату военных закупок, а оставшихся 6 млн ф. ст. явно не хватало на покрытие счетов по уже исполняющимся заказам, общая сумма которых превышала на тот момент 10 млн ф. ст. И уже 6 декабря 1914 г. британскому послу в Петрограде вручили меморандум, в котором говорилось о желательности для России размещения долгосрочного займа на 100 млн ф. ст. «Русское правительство желает пользоваться своим собственным кредитом, не затрудняя английское правительство новыми просьбами о кредите», — говорилось в документе. Петроград рассчитывал на доверие английского денежного рынка к эмиссиям русских бумаг, особенно в условиях войны при «общности интересов обеих наций»[300].

Чего больше в этом обращении к союзникам, лукавства или наивности, мне сказать трудно. Ведь сам министр финансов Барк был прекрасно осведомлен, что недавний британский «военный заем в 350 милл. фунт. ст. (3 1/2 миллиарда рублей), об успешной реализации коего в публике оповестили все газеты», фактически наполовину «остался неразмещенным в английском банке»[301]. И это несмотря на чрезвычайно выгодные для кредиторов условия.

А денег требуется все больше, особенно на оплату заказов за границей, и не только в Англии, где военная промышленность перегружена заказами для собственной армии, а и в США — только там можно быстро получить оружие и боеприпасы. Остается одно — вновь просить у англичан. А те вроде бы и не против дать кредит на 40 млн ф. ст. Но вот одно условие всех смущает: вновь нужно золото. Нет, не на всю сумму, только на половину, под 20 млн ф. ст. Да и то не полностью, а ввозите на 2/5 суммы золото, продавайте его Банку Англии, и вуаля — денежки ваши: тратьте, где хотите. Хоть в США, хоть в Канаде, и пусть это доминион, но мы милостивы — не будем считать его