Правила обольщения - Мэдлин Хантер

Возможно, со временем он почувствует необходимость извиниться перед мисс Уэлборн – ведь именно этого требовали правила приличий, – но сейчас в его сознании господствовали воспоминания о поцелуях и страсти мисс Уэлборн. Хейдена нельзя было назвать импульсивным, поэтому уже то, что он целовался с наставницей собственной кузины, изумило его не меньше, чем ее неожиданно пробудившаяся чувственность.

Он вполне мог совершить нечто подобное сразу после смерти отца. За трауром последовала эйфория, вызванная свободой. Хейден чувствовал себя как узник, неожиданно оказавшийся на поле после долгого пребывания в подземелье. На протяжении двух лет он упивался свободой, словно пьяный, погрязнув в потоке разнообразных эмоций, совершая странные и неожиданные поступки, позволяя себе радости, о которых раньше не смел даже мечтать.

Он, словно актер лондонской сцены, примерял на себя разнообразные костюмы, надеясь, что один из них станет ему роднее, чем собственная кожа. Хейден отчаянно пытался опровергнуть неотступно преследовавшую его истину – он был истинным сыном своего отца, унаследовавшим от него слишком много.

Со временем он смирился с унаследованными от отца чертами. Хейден укротил самые неприглядные из них и научился пользоваться сильными.

Но сейчас, когда он проходил сквозь портик, чаши весов расположились по-новому. Его размышления о недавних поцелуях были еще более бесчестными, нежели сами поцелуи. Худшая часть Хейдена планировала окончательно соблазнить мисс Уэлборн и убедить, что в ее интересах обоюдовыгодное согласие.

Картина, представшая взору Хейдена в банке, заставила его забыть о непристойных мыслях. Толпа, состоящая примерно из тридцати человек, образовала перед дверями кабинетов неровную линию.

Вошло еще несколько человек. Все они очень спешили. В выражении их лиц и торопливых шагах читалась озабоченность. Хейден увидел первые признаки паники.

Никто его пока не заметил. Хейден услышал, как кто-то произнес имя Лонгуорта. Дверь в контору открылась. Дарфилд впустил одного из посетителей, а потом снова закрыл дверь.

Хейден подошел к жавшимся у дверей людям. В воздухе ощущалось нервное напряжение. Один из мужчин преградил ему дорогу:

– Вы не войдете сюда первым, Ротуэлл. Мы не собираемся довольствоваться крохами, после того, как ваша семья наестся досыта.

– Моя семья не собирается сегодня устраивать обед.

– То же самое вы говорили месяц назад, но теперь до нас дошли странные слухи. Говорят, что Лонгуорт…

– Мистер Лонгуорт продал Дарфилду свою долю в деле по личным соображениям. По состоянию его финансов нельзя судить о платежеспособности банка.

– Тогда почему вы здесь? – спросил еще один из посетителей.

– Не для того, чтобы забрать свои деньги, уверяю вас.

Хейден поймал на себе несколько скептических взглядов. Слишком много банков разорилось за последнее время, и люди теперь никому не доверяли.

– У меня нет причин сомневаться в прочности позиций этого банка. – Хейден говорил достаточно громко, чтобы его услышали все присутствующие. – Я не собираюсь продавать свои ценные бумаги и не вижу причин, чтобы сделать это в будущем. Если вы хотите получить ваши деньги, господа, мистер Дарфилд к вашим услугам. Резервов более чем достаточно, чтобы удовлетворить ваши требования.

Прямота Хейдена подействовала на присутствующих успокаивающе. Возможно, преобладающие в его душе чувства и желания и подтвердили еще раз, что он может быть отъявленным негодяем, но даже откровенной лжи не под силу было запятнать репутацию Хейдена как человека, умеющего выгодно вкладывать деньги.

Толпа посетителей поредела. Некоторые из них ушли, остальные собрались небольшими группами, чтобы обсудить дальнейшие действия. Дорога к конторе расчистилась.

Хейден попросил клерка доложить о его приезде, хотя знал, что у Дарфилда уже есть посетитель. Дверь тотчас же распахнулась, и на пороге появился Дарфилд в черном сюртуке и высоком накрахмаленном воротничке. Мужчина вышел в коридор, прикрыл за собой дверь и отослал клерка с поручением.

Уверенно улыбаясь толпившимся в коридоре и внимательно наблюдавшим за ним посетителям, Дарфилд вполголоса произнес:

– Мне очень жаль, но проверка отчетов, призванная вытащить на свет грехи нашего друга, проведена не слишком тщательно.

– Что вы хотите этим сказать?

Дарфилд распахнул дверь, явив взору Хейдена стоявшего в кабинете посетителя. Тот сразу же узнал сэра Мэтью Роулленда, баронета из Камбрии. После этого Дарфилд вновь закрыл дверь.

– Он хочет забрать свои деньги. Когда я проверил отчеты и объяснил ему, что консоли проданы, он ответил, что ничего не продавал и все это время получал ренту.

– Мы просмотрели отчеты о продаже ценных бумаг за последние несколько лет. Очевидно, мы что-то пропустили. А проценты выплачивались?

– Я как раз собирался это выяснить.

– Я подожду вместе с сэром Роуллендом. Нехорошо, если он покинет контору, обвиняя нас во всех смертных грехах.

Дарфилд бросил взгляд на толпившихся в коридоре людей.

– Вы правы. Нехорошо.

С этими словами он направился в кабинет, где клерки хранили отчеты.

Хейден распахнул дверь конторы. Сэр Мэтью не показался ему обеспокоенным. Белокурый круглолицый мужчина, несколько лет назад переехавший жить в деревню, казалось, спокойно ждал, пока исправят ошибку в бухгалтерской книге.

– Ротуэлл, – поприветствовал он Хейдена, широко улыбнувшись. – Пришли спасать наследство Истербрука?

– Я здесь с другой целью. Я друг мистера Дарфилда.

– В таком случае вы сможете проследить, чтобы он разобрался с этим недоразумением. Он сказал, будто я продал бумаги. А я этого не делал.

– Уверен, он быстро найдет ошибку в записях. И сколько же у вас было?

– Пять тысяч.

Дарфилд отсутствовал почти полчаса, и Хейдену пришлось занять сэра Роулленда беседой о собаках и охоте. Вскоре вернулся Дарфилд. На его лице не отразилось и тени беспокойства.

– Сэр Мэтью, прошу прощения, но изучение бухгалтерских отчетов займет некоторое время. Мне не хотелось бы вас задерживать, поэтому я предлагаю поступить следующим образом: мы отдадим вам деньги прямо сейчас, а детали обсудим позже.

К счастью, сэр Мэтью не усмотрел в предложении Дарфилда ничего странного. Сев за стол, Дарфилд выписал чек. Хейден заметил, что тот снял деньги со своего собственного счета.

Обменявшись улыбками и рукопожатиями, Дарфилд и Хейден проводили сэра Мэтью до дверей. Лишь после того, как за ним захлопнулась дверь, Дарфилд позволил своему ужасу вырваться наружу.

– Я не обнаружил никаких записей о том, что ему выплачивались проценты. С другими клиентами дела обстоят точно так же. Должно быть, Лонгуорт полностью расплатился с ним, а я стал на пять тысяч беднее. Сколько еще случаев мы пропустили – вот в чем вопрос.