Правила обольщения - Мэдлин Хантер

Ей было очень важно, чтобы Кэролайн купила это платье. Настолько важно, что она позволила себе заговорить с Хейденом.

– Моя кузина купит это платье, мисс Уэлборн. Я скажу тете Хен, что это подарок Истербрука, иначе она припишет мне намерения, которых у меня в действительности нет.

Сказав это, Хейден подошел к тетке и сообщил о щедрости Истербрука. Кэролайн просияла от удовольствия. Она радостно запрыгала, а потом подбежала и выхватила эскиз из рук Алексии. Хихикая, она принялась приплясывать вокруг стула наставницы, а потом засыпала ее вопросами, касающимися цвета. Алексия со смехом разделила торжество воспитанницы.

Наблюдая за смеющимися девушками, Хейден дал Генриетте еще кое-какие указания, после чего та позвала дочь.

– Мы должны выбрать сегодня хотя бы одно бальное платье, иначе другие девушки разберут все самое лучшее. Так что иди сюда. И вы тоже, мисс Уэлборн.

– Но мне кажется, вы вовсе не нуждаетесь в моих советах, – сказала девушка.

– Мне действительно не нужен ваш совет. Вы должны выбрать платья и для себя. В качестве компаньонки вам придется посещать вместе со мной званые обеды, так что вам необходим соответствующий гардероб.

На лице Алексии отразилось изумление.

– Но я не могу позволить себе подобных покупок, к тому же вы вовсе не нуждаетесь в том, чтобы я вас сопровождала.

– Мне решать, в чем я нуждаюсь, вам так не кажется? Брат Хейдена согласился с тем, что вам нужно приодеться. Истербрук предложил оплатить ваш гардероб. – Изобразив на лице обожание, Хен повернулась к Хейдену: – Ты должен передать ему, что мы все бесконечно благодарны. Я выражу свою благодарность лично, когда в следующий раз увижу его, но он такой неуловимый, что…

– Я поблагодарю его от вашего имени.

– Но не от моего, – вступила в разговор Алексия. – Мне не терпится сделать это лично. Я непременно поблагодарю человека, проявившего такую неожиданную щедрость.

Алексия взглянула на лорда Хейдена.

Алексия догадалась, что платья оплатил Хейден, а вовсе не Истербрук. Ей не понравилось, что он купил ей дорогой подарок без ее согласия. Однако выразить ему свое возмущение при Кэролайн и Генриетте она не могла.

Джентльмен проиграл в битве за то, что делать с Алексией Уэлборн.

Хейден передал документы, и Саттонли поставил на них свою подпись.

– Ведь ты их даже не прочел, – заметил Хейден.

– А твой брат их читает? – спросил Саттонли, как обычно, скучающим тоном. Он вернул бумаги Хейдену и откинулся в кресле.

– Истербрук читает каждый документ.

– Мой адвокат позаботится об этом, когда будет готов окончательный вариант. До сих пор ты меня не обманывал. Мое состояние удвоилось с тех пор, как я начал инвестировать свои деньги в те же предприятия, что и ты.

– Менее честный человек уже освободил бы твои карманы от того, что ты заработал за эти годы.

– Если бы мы встретились в игорном доме, я давно бы покинул стол. Но у себя в кабинете ты менее кровожаден.

Саттонли намекал на прошлое Хейдена, как старый, очень хорошо знающий его друг. Успех Хейдена за игральным столом стал несколько лет назад притчей во языцех. Возбуждение от победы делало его поистине сумасшедшим. Происхождение диктовало Хейдену определенные правила поведения, а он изо всех сил пытался доказать, что он совсем не такой, каким его все считают.

Он продолжал рисковать своим состоянием за игральным столом, но лишь становился богаче. Ему потребовалось немало времени, чтобы понять, каким огромным и несправедливым преимуществом он обладает. Там, где остальные игроки видели случайно выпавшие карты, Хейден усматривал определенную систему. Даже азартные игры были, по его мнению, построены на системе вероятности, зависящей от выпавших карт.

Потом он открыл для себя работы Байеса, Лагранжа[5]и других ученых. Прочел книгу Лапласа[6]о вероятностях. Изучение этих вероятностей стало для Хейдена наукой, полностью захватившей его.

Но когда Хейдену открылась истина, игра потеряла для него привлекательность. После этого он начал играть по-честному. Он по-прежнему видел систему, по-прежнему просчитывал возможности, следуя интуиции, какой подавляющее большинство людей не обладало, но возникающие время от времени неизвестные отчасти уравнивали шансы игроков. Более того, иногда случались победы, в которых никто не проигрывал.

Саттонли поднялся с кресла и прошелся по кабинету Хейдена в Сити, где тот занимался бизнесом. Кабинет был частью номера, предусматривавшего еще и спальню. Хейден редко пользовался спальней. Но она выручала его, когда приходилось работать допоздна.

– А, все еще не утратил интереса к своим изысканиям. – Саттонли указал на игральные кости, лежавшие на маленьком столике, и внимательно посмотрел на толстую тетрадь. – Есть успехи?

– Кое-какие есть. – На столе лежало все, что нужно для экспериментов. Вероятностью управляли определенные законы, хотя большинству людей все это казалось делом случая или везением. Ученые считали, что мир устроен по подобию часов, но Хейдену казалось, что в его основе лежат довольно простые математические уравнения.

Саттонли продолжал разгуливать по кабинету, разглядывая на правах старого друга принадлежавшие Хейдену вещи. Вскоре его внимание привлекла довольно внушительная стопка бумаг, лежавшая на столе.

– Что это?

– Новое математическое доказательство, недавно представленное в Королевском научном обществе. Еще не дочитал до конца.

– Осторожно, Ротуэлл. Твое увлечение пока не превратило тебя в зануду. Но лет эдак через десять, если не проявишь благоразумия, с тобой никто не захочет общаться, кроме завсегдатаев Сомерсет-Хауса.

– Я посвящаю изучению абстрактных чисел всего несколько часов в день, – ответил Хейден. – И то не всегда. Слишком много времени отнимают повседневные дела. Как, например, сегодня.

– Тогда оставляю тебя наедине с твоими числами. Да, хотел спросить о Лонгуорте. Надеюсь, его довела до банкротства не твоя жажда крови. В городе по-прежнему говорят, что ты имеешь к этому какое-то отношение.

– Я сто лет не сидел за игральным столом.

– Интересный ответ. Его двусмысленность заинтриговала бы меня, если бы мне было до этого дело. Может, и к лучшему, что Лонгуорт разорился. Бен мог быть весьма забавным, если не обращать внимания на его бьющий через край энтузиазм. Тимоти же настолько жаден, что даже скучно.

После ухода Саттонли Хейден спрятал документы в ящик стола и подошел к секретеру.