Операция "Драконьи яйца" - Василиса Раса

— Кто ещё? — прохрипел Смирна.

— Увы, твоя девушка не приходит в себя. — Смирна в ужасе посмотрел на дверь. Его кто? Почему-то подумалось про Шапежку и что, слава богам, с ней всё в порядке. — Кроме неё, таких ещё трое. Остальные в относительном порядке.

— Девушка? — сдавленно переспросил Смирна.

— Эльза, — веско ответил Моравицкий. И добавил, как плиту на него положил: — Батишек.

Точно. Она была рядом с ним утром, когда пришла профессор Олюшко. И как она оказалась в его постели, выяснить теперь не удастся, да и имелся ли в этом смысл? Надо было немедленно соображать, что с этим делать, потому что становиться парнем Батишек, даже ненастоящим, Смирне не улыбалось от слова совсем. Да и царапало что-то внутри оттого, что это всё увидела своими глазами маленькая наивная Шапек.

— Как придёшь в себя окончательно, жду в моём кабинете. Заметь, не как почувствуешь себя лучше, а как придёшь в себя. С самочувствием потом разберёмся. — Смирна со вздохом попытался подняться, но нисколько в этом не преуспел. Только кивнул наставнику, соглашаясь. У него опять предательски кружилась голова, а перед глазами всё смазывалось в разноцветные зигзаги, отчего делалось во сто крат хуже. — Мне нужно всё, что ты помнишь, и всё, что знаешь. И не знаешь тоже.

Смирна подумал, что присутствие среди живых для куратора не будет иметь значения, и потянулся мысленно к Шапежке. Ей хотя бы было не наплевать, жив он или нет. Во всяком случае, ему очень хотелось так думать.

Надо же, их всех отравили! А он думал, это просто гоблинский самогон…

На этой мысли Смирна опять потерял связь с действительностью, иначе, откуда было бы рядом с ним взяться маленькой взволнованной Петре, осторожно касающейся его лба холодной узкой ладонью…

* * *

Коэн наткнулся на магистров случайно. Ну, может, не очень случайно. Но говорить всем планировал именно так.

Заблудиться в лабораторию Олюшко на четвёртом курсе надо было суметь. Он очень старался. Поэтому у него получилось. Потому что после всего увиденного, услышанного и надуманного сегодня ему точно требовалось успокоительное. Кувшина полтора будет вполне достаточно, он не сомневался. Лииса наверняка держала в стазисе не только лекарства.

У ректора эти «не-только-лекарства» тоже наверняка имелись, но ректор делиться со студиозусом, даже выпускного курса, стал бы вряд ли. А он пока не настолько «взволнован», чтобы лезть в ректорскую, разбирая тамошние щиты без спросу. Надо будет как-нибудь попробовать ради интереса. Вдруг получится.

Коэн беззвучно хохотнул и замер у двери, услышав приглушённые голоса.

На этаже никого не было, и он тихонько привалился к стене, намереваясь отдохнуть и спокойно посмотреть и послушать. Может, нужное что услышит. Сешень как раз им все мозги исклевал тем, что разведка для боевого мага — первый шаг на пути к победе. Вот он и разведывает.

Коэн осторожно выглянул из-за двери. В тесной лаборатории Дракон, уперев руки в бока, склонился к плечу Олюшко и что-то рассматривал.

— …И? — спросил Невтон с отчётливо различимым вызовом.

— Не знаю, — раздражённо сказала Лииса и принюхалась к выставленным на столе склянкам. — Запах, плотность и цвет весьма обычного качества, — она поднесла склянку к огню. — Горючесть посредственная, значит, крепость не выше обещанной.

— Конечно, не выше, — ехидно прокряхтел Палица, распрямляясь. — Наживы гоблины не упустят. Как ты додумалась предложить продавать им выбраковку студиозам по полной цене? Ну кощунство же!

Коэн аж воздухом подавился за дверью. Им что, всё это время продавали самогон малой крепости? За полную цену???

— Нормально, — отмахнулась Лииса и приблизила к склянкам огромную толстую лупу.

Как это нормально?! Нормально боёвку Сешеню по три раза сдавать. А самогон малой крепости — это просто бесчестно!

— Настоящий гоблинский им и понюхать многовато будет. А после этого, — Лииса кивнула на склянки, — они на утро даже на занятия приходить исхитряются. — В огромной бутыли на столе отразился увеличенный линзой, искажённый рот Олюшко, и Коэн беззвучно закашлялся, аж слёзы выступили. — Они им скидку дают приличную. И все довольны. Гоблины, что брак пристроили, студиозы, что самогон по дешёвке купили. И если б таких, как сегодня, проколов не было, и нам не на что жаловаться было бы.

Палица презрительно фыркнул, на что Олюшко резко обернулась, так, что её тёмные волосы рассыпались по плечам, а глаза запылали. Коэн неожиданно увидел, что профессор очень красива. Это ошеломило и возмутило его. Зачем было себя так портить этими нелепыми бесформенными платьями и уродливыми пучками с очками? Он едва успел отпрянуть от двери, чтоб не попасться ей на глаза и скрыться в тени за дверью.

— Слушай, они мне всё пьющее население Журавля укрепляют своим самогоном! — возмутилась лекарша. — Я им в рецепт добавила кое-что, — она неопределённо покачала ладонью. — Ты что же думаешь, в Ратице от глины люди вдруг болеть перестали?

— А они перестали? — Палица отодвинулся от неё, рассматривая сверху вниз, настороженно щурясь.

— Сам попробуй, узнаешь, — Олюшко мотнула головой на стоящий в стазисном шкафу графин.

Отлично. Теперь Коэн знал, где у магистра хранится «успокоительное».

— Спасибо, воздержусь, — отказался Палица.

— Отчего же?

— За кого ты меня принимаешь?

— За приличного зануду, — отвернулась Лииса.

— Вот именно. Где официальные исследования? Сертификаты на компоненты? А сколько этапов испытаний твоя изменённая рецептура прошла?! Ты в своём уме?!

— В своём, в своём, — проворчала Олюшко, опять склоняясь к пробиркам, — Третий год пьют, никто не жаловался.

Коэн мысленно ужаснулся. Он что же? Три года пил экспериментальное питьё Олюшко? Парень на всякий случай ощупал себя, не выросло ли у него что-нибудь ненужное и не отвалилось ли нужное. Но ни рогов, ни лишних ушей, слава добрым богам, не обнаружил.

— Слушай, нет здесь проклятийного зерна! — Олюшко раздражённо отложила лупу и выпрямилась на своём стуле.

Даже Коэн знал, что проклятийное зерно в проклятье быть просто обязано, хоть он и был, по словам того же Палицы, простым, как кувалда, боевиком, «не приспособленным к изящным решениям».

— Коэн! — громко позвала магистр, и у Бачека отхлынула кровь от лица. — Хватит прятаться. Приличные люди не мнутся за дверью и не подслушивают! Идите сюда! Может, вы нам что скажете.

Полный провал… Действительно. Сработал топорно. Он отлип от стены, намереваясь выяснить, чем именно себя обнаружил.

Коэн так и не понял повезло ему этой ночью или наоборот. Он очухался одним из первых, и весь день таскал на руках тех, кто пребывал в блаженном забытьи. Таскать девчонок было приятней. Но и бессмысленней. Потому что оценить его подвиг из отключки было невозможно, и Коэн Бачек беззастенчиво шёпотом сквернословил, иногда, когда попадался особенно тяжелый товарищ, даже в полголоса матерясь.